– Да, девка она справная, не спорю, – вынес наконец свой вердикт, – но у нас и краше есть. – И перешел к делу: – Константин Петрович говорил, что у тебя к нам какой-то практический интерес имеется?
– Да. Отец хотел бы тут перерабатывающий заводик поставить, но не знает, хватит ли для него сырья.
Председатель заметно взбодрился.
– Это надо обсудить. Какая мощность у заводика намечается?
– А вот это будет зависеть от объема сырья. Думаю начать с молокоперерабатывающего модуля. Сметана, масло, сыр, йогурты и прочее. Потом мясоперерабатывающий модуль поставить.
– Мудро, мудро! Но давай по нашим фермам проедем, по отрубам с крепкими хозяйствами, там и прикинем, что почем.
Они вышли из кабинета. Ксан Потапыч, не оглядываясь, прошел вперед, кинув на ходу секретарше:
– Я поехал по объектам, ежели что, пусть звонят на сотовый. И по пустякам пусть не беспокоят! – и вышел.
Родион задержался у стола Даны, с некоторым беспокойством предложив:
– Вернусь, сходим в кино?
– Не-а. Я со Степаном иду. Неужели ты думаешь, что у меня путных ухажеров нету? – она даже не соизволила оторвать взгляд от монитора.
– Дело твое, – мирно заметил Родион, пропуская мимо ушей очередной намек на свою ущербность. Вышел, гадая, пошла бы она с ним, зная, что он, по сути, богач, или нет? Почему-то казалось, что нет.
Ксан Потапыч поджидал его в коридоре, любуясь фотографией Афродиты.
– Вот это корова! – с восторженным придыханием возвестил председатель несколько ошарашенному гостю. – Красавица, умница, рекордсменка! А жирность какая была! Не поверишь – аж восемь с половиной процента! Скажи, никто ведь не верит! Сейчас таких коров уж нет. Повывели ту породу, все кровь иноземную приливали. Нет, чтоб свою развивать, все перед западом стелились. Вот при царе-батюшке русское ценили, свое, исконное, а большевики с коммуняками…
Родион поспешно спросил, чувствуя, что председатель сел на любимого конька:
– А почему у вас коровы в таком почете, а не доярки?
Ксан Потапыч тихонько хохотнул в усы. Впрочем, «тихонько» в его понимании. В действительности от его смешка по длинному коридору пронеслось тягучее эхо.
– А потому что первые доярки, победившие в тридцатые годы в тогда еще стахановском движении, были одна жена председателя, а другая, уж извини, его полюбовница. Вот чтоб раздоров и подозрений разного рода в пособничестве председателя ни той и ни другой не было, решили делать фото коров, а не доярок. А потом это как-то прижилось, стало традицией. Народу нравится. Ни у кого нет, а у нас есть.