– Извините, – бормочет, отводя взгляд. Достаю платок и подаю ей. Даже не задумываюсь над своим жестом.
– Ты как? Сможешь до дома доехать?
– Я… могу вернуться в офис, – сипит девчонка.
– Сегодня нет срочных дел. Далеко до твоего дома?
– Я не… можно мне метро? – жалобно смотрит на меня мышка. И от ее взгляда внутри противно скребет. Откуда-то из глубин появляется странное желание помочь, постараться облегчить ее страдания. Но я усилием воли отгоняю прочь ненужные мысли и киваю.
– До завтра.
Сажусь в машину, жду, пока Марина заберет сумку и закроет дверь, а затем быстро уезжаю. Этот ее взгляд, продирающий до костей… Так не должно быть. Мне не нужно этих проблем, не нужно привязанностей или чего-то в этом духе. И девчонка эта не должна меня волновать иначе, как отличное тело для хорошего вечера.
С этими мыслями я и возвращаюсь в офис.
Домой возвращаюсь в смятении. Я совершенно не понимаю старшего Громова. Он то набрасывается на меня, то соблазняет – ненавязчиво и умело. То полностью игнорирует. Я с трудом выдержала обед, на котором, как выяснилось, моя помощь даже не понадобилась. Хотя, конечно, Ханс и Гюнтер оказались очень любопытными персонажами – общаться с носителями языка всегда интересно. Особенно если у них такая насыщенная жизнь. Кроме того, они и сами по себе довольно приятные мужчины.
Тошнота периодически подкатывала, но жасминовый чай помогал оттягивать неизбежное.
А потом этот поцелуй… В этот раз Вадим Дмитриевич не набрасывался на меня как безумный. Нет, он действовал настойчиво и в то же время аккуратно. За последние дни я видела столько разных реакций от него, что сейчас уже не знаю даже, что и думать. Глупо отрицать, что меня влечет к этому опасному хищнику. Сегодня я снова убедилась в этом. Вопреки голосу разума было в нем что-то, что цепляло меня. И это было очень плохо. Не зря Ира предупреждала меня о нем, ох, не зря. Вот так за ним и бегают глупые дурочки, одурманенные его харизмой. Но я совершенно точно знаю, что нам с ним не по пути. Вот только где прятаться от него?
Следующий рабочий день проходит спокойно – Вадим Дмитриевич держится подчеркнуто вежливо, ничем не выдавая своих намерений. Будто не он меня вчера целовал так, что сердце в груди сжималось. Даже обидно как-то становится от этого.