– Вадим Дмитриевич? – удивленно произносит она, едва открывается дверь.
– Впустишь? – максимально спокойно спрашиваю я. Она смущается и открывает дверь шире.
Прохожу внутрь, а в груди снова кипит. Думал, что остыл, что справился с собой. Какое там! Стоит посмотреть на эту невинную мордашку, представить, что она также смущалась перед тем щенком, как ярость снова течет по венам.
– Поговорим?
– О чем? – спрашивает Васнецова, проходя за мной в комнату.
– О твоем интересном положении. – Ее глаза резко расширяются, а руки тут же накрывают живот в попытке защитить или скрыть содержимое. – Значит, это правда.
– Правда.
– Так что ж ты корчила из себя недотрогу, если уже перед кем-то ноги раздвинула, а? – начинаю выходить из себя, наступая на нее.
– Что? – В голубых глазах отражается боль, словно я ударил ее. Но меня уже несет вовсю.
– Ты же сказала, что тебе нельзя. А оказывается, все-таки можно, – припечатываю обидными словами. Вижу, что девчонка даже не злится, а почти плачет. Но я так зол, мне так хреново, что не останавливаюсь – давлю до конца. Пусть почувствует, каково мне. Пусть.
– Уходи… – шепчет Марина, переходя на неофициальный тон. – Просто уходи…
– Нет уж. Один раз я отступил, и меня опередил какой-то очкарик. Теперь пора наконец довести начатое до конца!
Хватаю ее за руку и притягиваю, чтобы поцеловать. Девушка не сопротивляется, лишь скулит. И я мысленно праздную победу. Пусть потом мне будет стыдно, пусть. Здесь и сейчас я хочу избавиться от той боли, что сводит с ума. Она станет моей. Пусть и вот так некрасиво.
Вдруг она резко вскрикивает и сгибается. Настолько неожиданно, что я даже выпускаю добычу из рук. Марина подрывается и бежит в ванную. Первым порывом – бежать за ней и все-таки закончить то, что начал. Вторым – заставляю себя остановиться. Черт, я так обезумел, что едва не изнасиловал беременную девушку. Да, я ненавижу ее, злюсь, но… Какого черта, Вадим?! Она же будущая мать!
Пытаюсь успокоиться и решить, что делать дальше. Самым логичным было бы просто уйти. И только собираюсь именно это сделать, как в комнату входит Васнецова. Бледная как смерть, а в глазах настоящий ужас.
– В-Вадим… Кровь… У меня кровь…