Кризисные явления в российском обществе при всем их своеобразии в определенной мере имели и общеевропейские черты: большой популярностью в России пользовались такие течения западноевропейской мысли, как материализм и позитивизм – умонастроения и философия, доверявшая только непосредственному опыту и позитивным, то есть естественным наукам.
Следуя за характерной для европейской культуры того времени критикой немецкого идеализма, которая в самой Европе проходила в разных формах, шестидесятники остановились на самой простой и наглядной форме его отрицания: на материалистической философии. Мировоззренческие ориентиры идеологов интеллигенции в значительной степени задавали материализм и атеизм Л. Фейербаха, а также идеи ученых, названных Ф. Энгельсом вульгарными материалистами, к которым относятся немецкие ученые К. Фохт и Л. Бюхнер, голландец Я. Молешотт. Защита в качестве философского знамени вульгарного материализма свидетельствовала о враждебности к философии как таковой, была выражением воли к простым и ясным решениям и стремления не мыслить, а действовать. Вульгарный материализм соблазнял вчерашних семинаристов своей ясностью и простотой и представлялся им подходящим теоретическим фундаментом «в борьбе за правое дело», за практическое переустройство жизни.
На первый план выдвигались естественные и общественные (политэкономия, социология, история) науки. Примечательно, что реализм и опору на науку и научные методы анализа жизненных явлений пропагандировали люди, от естественных наук весьма и весьма далекие. В курсе лекций по истории русской философии С. А. Лишаев[26] обратил внимание на тот факт, что не только Писарев, но все «столпы реализма» получили гуманитарное образование. Ни в семинарии, ни в классической гимназии, ни на историко-филологических факультетах, где учились Добролюбов, Чернышевский и Писарев, они не могли получить глубоких знаний в области естественных наук. Их знакомство с естественными науками было только «книжным» и поэтому крайне поверхностным, дилетантским. Очевидно, что глубокого понимания естественнонаучных проблем не могло быть в силу отсутствия образования в данной области. Естествознание в мировоззрении радикальной интеллигенции играло роль идеологического догмата, было частью реалистического символа веры и никак не было связано с личным опытом его апологетов, поскольку они не были учеными. Поприще журналиста, публициста, общественного трибуна требует от человека совсем других дарований, чем деятельность ученого – будь то ученый-гуманитарий, естественник или математик.