— Пропустите! Пропустите! — к нам подплыла крупная фигура в
цветастом, точно клумба, платье с буклями на голове. Судя по
голосу, двоюродная бабуля Флоренс собственной персоной.
— Есть у овцы ягнятки, у кошки — котятки, а жене молодой даст
святой Эдмунд дитятко!
Бабуля с энтузиазмом, достойным лучшего применения, принялась
охаживать нас липовым веником. Клейкие листья прилипли к кружевам,
но не мне одной досталось. Краем глаза я видела, как Нейтан
пытается снять один из них с парадного костюма.
Некромант поднял руки, стараясь защититься от похлопываний, но
старушка не сдавалась и продолжала читать заговоры на наследников.
Она у нас и так слегка полоумная, а тут совсем слетела с катушек,
когда речь зашла о потенциальных правнуках.
— Ствол дуба не гнется, не ломается, пусть и муж молодой силы
набирается. Как козел на гору — на жену забирается и…
— Обязательно исполним ваш наказ! — некромант не дал бабуле
закончить пожелание.
Бабуля Флоренс напоследок щедро хлестнула Гловера по макушке. Я
злорадствовала. Хорошо бы у некроманта оказалась аллергия на липу,
и он весь покрылся сыпью. Или, еще лучше, с ним случился приступ
удушья. Хотя надеяться не стоило, таких, как этот тип, никакие
вурдалаки не берут.
Тем временем Нейтан, решительно обходя гостей, потащил меня в
сторону свадебного экипажа. Щелкали оптикусы газетчиков, под ноги
сыпались розовые лепестки и зерно. Он отворил дверцу и чуть ли не
силой усадил меня на бархатный диванчик.
— Что вы творите?! — я шипела, словно змея, но громко
возмущаться было рискованно. Как бы пресса чего не пронюхала.
— Прячу вас подальше от любопытных глаз, — усмехнулся некромант,
— а сам перекинусь парочкой слов с вашим папенькой.
Не успела я возразить, как Нейтан захлопнул дверцу, и я
очутилась в тишине кареты. Сдвинув фату, чтобы лучше видеть,
прильнула к окошку.
Официанты разносили напитки, а гости весело
переговаривались.
Высокую фигуру некроманта было невозможно упустить в толпе. Он
выделялся на фоне остальных, а черные волосы отливали синевой под
ярким солнцем.
Нейтан приблизился к отцу и, наклонившись, что-то ему сказал.
Папенька поднял глаза на карету и схватился за сердце, когда увидел
меня. Судя по всему, он понял, что произошло. Они с некромантом
принялись о чем-то спорить. Папенька активно жестикулировал, как
делает всегда в сильном волнении. Но спустя какую-то минуту, я
поняла, что говорит уже только некромант, а папенька просто стоит и
кивает. Отец вновь поглядел на меня. На его лице было скорбное
выражение. Я думала, что вот-вот мы сможем поговорить с ним и
решить, как действовать дальше. И каково же было мое удивление,
когда отец поднял руку и помахал мне, точно мы прощались
навеки.