Все сказанное свидетельствует о том, что критикуемая концепция не в состоянии объяснить правовые последствия нарушения субъективных прав и интересов в различных областях общественной жизни. Более того, она не соответствует законодательству, предусматривающему гораздо более разнообразные способы и средства защиты, чем только принудительное осуществление нарушенного права.
В результате правонарушения, оспаривания и других помех в осуществлении права возникает новое и относительно самостоятельное субъективное право (право на защиту), которому корреспондирует новая, до правонарушения не существовавшая обязанность правонарушителя. Эти новые право и обязанность входят в содержание охранительных правоотношений, в рамках которых происходит реализация способов (мер) защиты субъективных прав и интересов и мер юридической ответственности>95.
Среди сторонников теории охранительных правоотношений существуют, тем не менее, различные взгляды на их субъектный состав, предпосылки и содержание. Ряд процессуалистов считает, что они связывают потерпевшего от правонарушения не с правонарушителем, а с судом. В рамках этих правоотношений, с их точки зрения, реализуется право заинтересованного лица на судебную защиту>96. Выделение отраслевого субъективного права на судебную защиту, существующего в рамках охранительных материальных правоотношений заинтересованного лица с судом, представляется неверным. Сторонники такой конструкции связывают возникновение права на защиту не с правонарушением, а с обращением заинтересованного лица в суд. Так, по мнению В.Н. Щеглова, «с момента возникновения гражданского дела у юрисдикционного органа появляются две обязанности: процессуальная – рассмотреть дело и вынести решение и охранительная – удовлетворить иск и защитить тем самым право (интерес) истца, если оно нарушено или оспорено, или отклонить иск, защитив таким образом право (интерес) ответчика»>97. Такая конструкция, разрывающая единую обязанность суда отправлять правосудие на две различные обязанности (процессуальную и охранительную материально-правовую), представляется искусственной. Выделение охранительной деятельности суда из процессуальной выхолащивает последнюю, делает ее бессодержательной. Создается ошибочное впечатление, что задачей процессуального законодательства является регулирование исключительно процедуры рассмотрения дела. Если процедура соблюдена, – задачи судопроизводства выполнены. Между тем сама по себе процессуальная форма в отрыве от цели защиты нарушенных прав не имеет никакой ценности. Соблюдение процессуальной формы – гарантия правильного разрешения дела по существу. Законодательство, в отличие от В.Н. Щеглова и его сторонников, не отрывает задач гражданского судопроизводства от его целей. В соответствии со ст. 2 ГПК РФ задачами гражданского судопроизводства является правильное и своевременное рассмотрение и разрешение гражданских дел в целях защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов. Суд обязан не просто вынести решение, а вынести правильное по существу решение. Если суд отказал в удовлетворении иска в том случае, когда иск должен быть удовлетворен, то он нарушил не материальную охранительную обязанность (такая обязанность лежит не на нем, а на правонарушителе, например, обязанность возместить ущерб, заплатить неустойку и т. п.), а свою процессуальную обязанность по отправлению правосудия.