Лет десять тому назад папа трудился не только подменным учителем. Он занимал еще и расплывчатую должность творческого работника при центре учебных материалов неподалеку от Ноттингема. Фарнли-Хаус, огромный георгианский особняк, стоял на вершине высокого холма в окружении лесов. Изнутри дом напоминал логово чудаковатого викторианского филантропа-затворника и служил приютом для не менее чудаковатой компании. В нее входили беглецы из учительских комнат Восточного Мидленда: Род, бывший учитель английского языка, который сходил с ума по самурайским мечам и постоянно попадал в аварии на мотоцикле; таксидермист Бен, куривший самокрутки; а также мужчина с орлиным носом, носивший длинные светлые локоны и кожаные штаны. Звали его иногда Майком, но чаще Цеппелином, и у него была отвратительная привычка в самый неожиданный момент тыкать людям под коленки.
Единственный ребенок двух учителей, я давно привык сам находить себе развлечения в полупустых двухсотлетних зданиях. В начальной школе на Клермонт-роуд, где я учился, а мама преподавала иностранцам английский, я быстро исчерпал познавательно-развлекательные возможности электронной машины «Биг-трак» мистера Честера и волнистых попугайчиков мисс Дейвис. Поэтому время между школьным звонком и концом маминой работы мне скрашивало лишь воображение. Однако коридоры Фарнли-Хауса таили множество открытий: то никому не известный зал с пыльными сумчатыми, то покрытое паутиной витринное убранство времен тридцатых годов. Вещи эти хранили в коробках из орешника и вынимали раз в сто лет.
Бродя коридорами Фарнли, я обходил стороной кабинет таксидермиста Бена, хотя порой и заглядывал в приоткрытую дверь. Запах внутренностей и формальдегида был невыносим, к тому же я боялся Фреда – филина Бена. Фред сидел у Бена на плече и суровым, но одобрительным взором наблюдал за тем, как хозяин скоблит грудную клетку горностая или белки. Когда нас с Беном познакомили, он посадил Фреда мне на плечо. Птичке явно не понравилось, а я чуть не рухнул – размером филин оказался в половину меня, девятилетнего. Устоял я лишь благодаря папиной поддержке.
Фред сопровождал Бена повсюду – иногда даже на папины уроки, где Бен изредка рассказывал детям о своей работе с животными. За пять лет преподавания отец уяснил, что в мире временных учителей царит закон «съешь сам – или будешь съеден». Поэтому набитые зверушки играли неоценимую роль отвлекающего маневра: они превращали папу в чучельника. Так он избегал участи затравленного подменного учителя. Папины коллеги обычно быстро привыкали к тому, что в углу учительской торчит безжизненная лиса или детеныш капибары. Как-то, правда, одна заместительница директора захотела было возмутиться при виде дохлого филина на соседнем столе, но тут Фред очень медленно повернул к ней голову и одарил недобрым взглядом.