В комнату вошла вторая служанка в птичьей маске. В руках она держала поднос с завтраком. Пожелав мне доброго утра, она опустила поднос на столик у окна и прошла в умывальную, где загремела тазами.
Я присела к столику, внимательно разглядывая завтрак: кашу и яичницу с беконом. Вполне человеческая еда. Правда, у кого есть деньги на яйца и бекон? Сама не знаю, почему я думала, что фэйри едят исключительно сырое мясо? Напиток, который Асилла налила мне в чашку, пах жасминовым чаем. Когда-то и мы пили такой.
– Как называется это место? – тихо спросила я. – Где оно находится?
– Место это безопасное. Все остальное тебе знать не обязательно, – ответила Асилла, отставляя чайник. – Во всяком случае, в доме и вокруг него. Если тебя потянет дальше, держи ухо востро.
Хорошо. Если она не хочет отвечать… я зайду с другого бока.
– А каких фэйри мне следует опасаться?
– Всех, – не задумываясь ответила Асилла. – Защита моего хозяина распространяется только на дом и ближайшие земли. Фэйри захотят выследить тебя и убить просто потому, что ты – человек. А как ты обошлась с Андрасом – это уже дело десятое.
Опять уклончивый и совершенно бесполезный ответ. Я взялась за еду, а Асилла отправилась в умывальную. Поев и умывшись – меня заставили облиться теплой водой, – я отказалась надевать платье и выбрала себе другой камзол, темно-пурпурный, почти черный. Наверняка этот цвет имел свое название, которое я, к сожалению, не знала. Я запомнила сам цвет. Штаны и сапоги у меня остались вчерашние. Я села перед мраморным столиком с зеркалом, и Асилла принялась расчесывать мне влажные волосы и заплетать в косу. Увидев в зеркале свое отражение, я невольно сжалась.
Я сама не могла понять, что́ мне не нравилось в собственном отражении. От матери я унаследовала сравнительно прямой нос. Я и сейчас помнила, как она водила носом, изображая восхищение, когда кто-то из ее сказочных друзей скучно и нелепо шутил.
От отца мне достался мягкий чувственный рот, который скверно сочетался с заостренными скулами и впалыми щеками. Особенно меня бесили мои чуть раскосые глаза. Я смотрела в зеркало, а видела Несту или даже мать. Может, поэтому старшая сестра постоянно язвила в адрес моего облика? Я вовсе не дурнушка, но… Мое лицо взяло слишком много от людей, которых мы ненавидели и любили. Для Несты это было невыносимо. И для меня – тоже.