Он посмотрел на телефон в вестибюле и вдруг понял, что в целом свете нет ни единого человека, кому он мог бы сейчас позвонить. Почувствовал тяжесть в грудной клетке, услышал ленивое журчание канализации под полом. Наклонившись вперед, сделал медленный глубокий вдох.
Ваша комната готова, объявила миссис Марш, домовладелица, спустившись по лестнице и вручая ему ключи вместе с нарезанной квадратиками газетой.
Уборная в коридоре, сказала она. Спускайте воду экономно.
Да, это Англия, подумал он.
Комнатка имела жалкий вид, но простыни были чистыми. Лампа на тумбочке отбрасывала на постель унылое пятно света, а когда он попытался включить люстру под потолком, там не оказалась лампочки. Синие обои обтрепались по верхнему краю, где их покрывал дымчатый налет плесени; над изголовьем кровати висел аляповатый натюрморт с букетом хризантем. Он присел на корточки и включил электрический обогреватель; лишь одна из трубок порозовела, да и от нее тепла почти не было. Он подошел к окну и посмотрел на грязную ночную улицу и на облезлые фасады теснившихся через дорогу домов – в некоторых окна были заколочены досками, а в одном здании оконные проемы зияли черной пустотой. Он задернул шторы. Вынул письмо из кармана пиджака и положил его на каминную полку. Здесь, в Англии, по завершении первого этапа поездки, письмо выглядело как-то по-другому. Пятно, прежде казавшееся следом от рыжей глины, в действительности было запекшейся кровью. Неожиданно он услышал собственные извинения по поводу столь запоздалого приезда. Слова как будто произносились кем-то другим. В голове все смешалось, он продолжал говорить вещи, которые никогда ранее не говорил, и с удивлением отметил, что его речь сильно смахивает на лепет провинившегося ребенка.
Он опустился на кровать. Комковатый матрас вступил в неприветливый контакт с его седалищем. Достал пачку «Голуаза». Снова отметил дрожь в руках, – интересно, когда это началось? Закурил и выпустил едкий дым в сторону пестрого абажура вверху. В полумраке дым скручивался спиралью и зависал под потолком толстыми пластами, как туман. Он закрыл глаза и лег на спину, воображая, что ему тепло, а вовсе не холодно. Воображая, что слышит галдеж чаек на морском берегу, а не перебранку в соседней комнате. Воображая, что находится в другом месте, а не в этой унылой клетушке.