Тогда я постановил – отринуть свое прошлое вместе со всем ненужным и вредным остальным.
Первый опыт с выдачей себя за другого ободрял меня. Отныне я решил стать Василём Зайченкой, с легкой руки Дмитра Ивановича Винниченки.
После отчаянных блужданий я попал к людям. Оказалось, что уже ближе по направлению к Брянску. В чужих местах. Такой большой путь мне удалось проделать благодаря дрезине. Этот вид транспорта не являлся для меня новинкой. С моим Гришей Винниченкой мы не однажды катались на этом замечательном средстве передвижения.
Ветер бил мне в лицо, и я торопил рельсы.
Людьми оказались двое отставших в боях красноармейцев. Точнее – младший лейтенант Валерий Субботин и рядовой Баграт Ахвердян.
Они как раз спали. Я сначала подумал, что это лежат убитые мертвые.
Лицом ко мне оказался черноватый солдат. Нос у него большой. Пилотка надета поперек головы – волосы курчавые и как ночь.
Этот самый солдат первым почуял чужое присутствие и разомкнул свои глаза.
– Ты кто такой? – Вскочил прямо с ходу с винтовкой – и на меня.
Другой вскочил с пистолетом наготове – и тоже на меня.
Я ответил, как приготовился за много дней:
– Зайченко. Василь. С Остра.
Военные обступили меня с двух сторон.
Я шпарил как по-писаному:
– Пробираюсь куда глаза смотрят вперед. Голодный.
Вот и весь мой доклад перед лицом товарищей.
Ну что ж. Меня не накормили, потому что нечем. Сами они не ели несколько дней или даже больше. Старший по званию расспросил подробно, какими направлениями я шел, где в последний раз видел живых людей.
Я про хутор не открыл ничего. Только про дрезину и железный путь – махнул в неопределенном направлении.
В заключение попросил:
– Я один дальше не проживу. Хоть без еды, а берите с собой, будь ласка. Христом богом молю… – Так Гриша всегда добавлял, когда что-то клянчил или у своего батька, или у кого-нибудь вообще по разным поводам.
И вот они вдвоем смотрят на меня и при мне ж совещаются.
А потом командир говорит:
– Мы идем по своим военным делам. Тебе с нами нельзя. Мы можем каждую секунду встрять в бой. У нас патронов мало, мы постоянно жизнью рискуем. Но, с другой стороны: мы тебя бросить тоже права не имеем. Я тебе все словами говорю, чтоб ты понял. Тебе сколько лет?
– Тринадцать.
– А я думал, лет десять. – Младший лейтенант поправил полевую сумку и посмотрел на своего товарища: – Ну что, раз такое дело, то, значит, ты не такой уже и ребенок. Сам как думаешь? Ребенок или нет?