– Спасайтесь, спасайтесь!
Но бандит скрутил его, повалил на землю и с яростью закричал:
– А, это ты несчастный! Ну, теперь уж из моих рук не вывернешься!
И он, наступив на него, хотел повернуть ружье, чтобы прикладом разбить ему голову, но в эту минуту охотничий нож вонзился ему в бок по самую рукоять. Карало, пораженный насмерть, вскрикнул от ярости и упал на землю.
– Я часто охотился в лесу за зверями, – сказал д’Агилар, – но мне еще ни разу не приходилось убить такое опасное животное!.. Кармен! дочь моя!.. Дети мои! О Боже! Она в обмороке! Аиха, будь мужественнее, приведи ее в чувство, теперь уж нет никакой опасности!
И он обратился к своему избавителю, который с трудом поднялся на ноги после ушиба.
– Благодарю, приятель. Ты спас меня, а я тебя. Кто ты?
– Мое имя Пикильо.
– Кто твои родители, откуда ты?
Пикильо вкратце рассказал свою историю.
– Так у тебя нет убежища?
– Никакого.
– В таком случае, поедем со мной в Пампелуну, ты будешь жить у меня.
Радость отразилась в глазах Пикильо, он схватил руку старика и поцеловал ее.
Д’Агилар, возвратившись в карету, был обласкан и расцелован двумя девушками. Пикильо стоял неподвижно и любовался этой новой для него картиной. Он видел тут любовь, счастье, о которых еще не имел никакого понятия. Никогда он не видел красивее этих двух созданий, и Хуанита перед Кармен далеко уступала ей в красоте, между тем как Пикильо считал ее прежде красавицей.
И когда девушки с нежной улыбкой обратились к нему, нищему, ему показалось, что он вырос: он стал горд.
Узнав, что у него нет ни родни, ни средств, ни приюта, Кармен с радостью воскликнула:
– Ах, тем лучше!
– Да, – прибавила Аиха, – он всем будет обязан нам одним.
– Мы его возьмем с собой, – сказал д’Агилар. – Он нам нужен в доме и будет моим пажем. А теперь, – прибавил он, смотря на убитого, лежащего на траве, – я попрошу его заменить несчастного кучера.
– О, сию минуту, – закричал Пикильо, затворяя дверцы кареты и вскакивая на одного из мулов.
Побуждая голосом и бичом мулов, он поехал галопом, проехал лес, выбрался на большую дорогу и на другой день утром, с гордым видом с невыразимой радостью в сердце, счастливее в десять раз самого испанского короля, въехал торжественно в Пампелуну.
– Куда теперь прикажете ехать? – спросил он своих новых господ.
– Во дворец вицероя! – закричали в один голос девушки.