– Он меня убьёт! – Всхлипнула Наночка-мамочка, потянувшись навстречу психиатрическому свету, и пустила слезу.
– Никто вас, Наночка, не убьёт. Мы ему не позволим! – Старичок протянул Нане руку. – Ну, выбирайтесь же, радость моя! Вы, конечно, сущее дитя, но не собираетесь же вы пылиться тут вечно вместе с чужими тапочками за компанию, правда?
Нана несмело протянула маленькую ладошку навстречу ветхому ангелу.
Что-то это напоминало Поцелуевой. Ну да! Сикстинская капелла. Ватикан. «Сотворение Адама». Вот только недавно они с Родиным…
В этот момент в коридоре раздался топот, крики акушерок, похожие на вопли чаек при дележе недоеденного, – и в палату, преодолевая сопротивление, ворвался грузный невысокий мужчина очевидно грузинской наружности. И подкроватное дитя человеческое отдёрнуло руку, так было доверчиво протянутую к свету жизни.
– Где эта шлюха малолетняя?! – Зарычал взлохмаченный сизый посетитель.
Но не успела Оксана – в очередной раз! – рта раскрыть, – как хулиган нежно и ловко был фиксирован громадным санитаром. Оксана не уловила ни малейшего движения. Просто – раз! – и скандалист был обезврежен. Только ножками в воздухе болтал.
– Если вы пообещаете мне не буянить и не сквернословить, я разрешу поставить вас на пол. – Ни на секунду не изменяя ласковым и доверительным интонациям, сказал седенький сухонький старичок-психиатр.
– Да я!.. Да она!.. Опозо… – хрипел мужик, продолжая болтать ногами в воздухе в полуметре от пола.
– Андрей Потапович, не будете ли вы столь любезны вернуть гражданина в естественную среду обитания?
Андрей Потапович был любезен. Но, как только гражданин обрёл почву под ногами – он снова попытался выразить свой непонятный пока Поцелуевой протест, очевидно адресовавшийся подкроватной Нане, сидевшей снова тише мыши. Психиатр сделал санитару бровушками – и сизый снова взлетел.
– Вы не находите, что конструктивный диалог возможен только в тишине и покое? – поинтересовался старичок, и не думая изменять своей позе, всего лишь подняв взгляд вверх.
Багровеющий гражданин, прорвавшийся в отделение через все кордоны, кивнул.
– Вот и славно.
И старичок снова отдал санитару невербальный приказ: опустить. Потапыч послушался, но ворот подопечного пока придержал в лапе. Внимательно просканировав буяна несколько мгновений, старичок-психиатр скорее констатировал, нежели уточнил: