– Кто это?
– Сумасшедший!
– Возмутительно!
– Клеветник!
– Республиканец!
– Доносчик! – взвизгнул толстый парасит в белой тунике, вернее, когда-то белой, до непристойности замусоленной и запачканной, в винных подтеках.
– Эй, ты! – гаркнул в ответ центурион. – Думаешь, если нас разделяет эта толпа евнухов и андрогинов, то я не справлюсь с тобой? Клянусь, следующее слово застрянет у тебя в глотке! Я, римлянин из трибы Эмилия, девятнадцать лет воевал под началом божественного Августа, да еще двадцать три – под руководством его преемников. И я говорю – великий Октавиан не доверял Тиберию Цезарю! Уж он-то не позволил бы гнусному тирану управлять нами в течение двадцати трех лет! О, если бы это лицемерное чудовище обнаружило свое коварство раньше, чем умер Август, – никогда не видеть бы ему империи!
Новый взрыв негодования толпы был ответом на слова центуриона. Парасит же побледнел и, начисто потеряв весь свой напор, воздержался от дальнейшей перебранки.
– Говорю вам, не верьте слухам о смерти Тиберия. Вот уже семь лет, как он твердит о своих недугах. Сколько раз он на них ссылался, избегая встречи с римлянами! Вся его жизнь была фарсом. Для других же она до сих пор оборачивалась самой кровавой из трагедий. Может быть, и теперь он сам распустил домыслы о своей смерти, чтобы узнать истинные настроения патрициев и плебеев, а потом отдать их в руки палачей!
– Если ты говоришь, что не уверен в смерти Тиберия, то ты поступаешь как неблагоразумный наглец, хотя слова твои кажутся гордыми и свободными, – заметил сенатор, окруженный толпой плебеев.
– А что мне грозит? – сверкнув глазами, ответил центурион. – Потерять восемь или десять лет мучений, которые сулит старость? Плохое будущее суждено тому, у кого нет ни жены, ни детей, а есть только незаживающие раны, полученные в сражениях, и еще вера в достоинство римлян!
– Да кто этот самолюбивый хвастун? – наконец отважился крикнуть парасит, который к этому времени отошел подальше от чересчур решительного старика.
– Пусть назовет свое имя тот, кто оскорбляет величие императора!
– Пусть назовет!
– Кто он? Пусть назовет свое имя!
И толпа взревела в один голос:
– Пусть назовет свое имя!
– Эй! Подлые рабы! Думаете, все так же трусливы, как вы? Я Корнелий Сабин, плебей из трибы Эмилия, центурион, недавно уволенный из десятого легиона. Знаете, что в него не набирают людей робкого десятка, – недаром это был любимый легион Цезаря!