– Понять хочу… – упорствовал бывший югославский партизан.
Такую наглость следователь стерпеть не мог. Мало того, что этот тупица упирается весь день, хотя обо всем говорит складно и ни разу не сбился, так он хочет что-то понять, когда и понимать-то нечего! В расход без суда и следствия! Но нельзя. А вдруг за ним кто-то стоит, может быть, очень важный? Следователь побагровел, на шее вздулись жилы и задёргалось веко.
– Что ты там хочешь понять?! Я тебе сейчас так пойму, – заорал он и стал дёргать ящик стола, пытаясь вытащить оттуда оружие, – что ты у меня! Либо подпишешь, либо я тебе сейчас пятьдесят восьмую прим прямо промеж глаз вклею!
И тут случилось странное и плохо объяснимое – разведчик Подкопин дрогнул. «Свои! И вот так?! Предупреждали же меня югославы! И дёрнул меня черт рвануть домой!»
– Где подписывать? – подавленно спросил он.
– Внизу бланка допроса на каждой странице пиши: «С моих слов записано верно». А теперь – под подпиской о невыезде. Дёрнешься куда-нибудь, найду и сам, без трибунала загрызу! – скрипел в ярости коричневыми от табака зубами майор.
Выйдя из здания МГБ, Подкопин вздохнул полной грудью. После спёртого воздуха кабинета на улице его встретил прохладный, густой и вкусный ветерок. Конец апреля сорок девятого года выдался тёплым и ласковым. Буквально через неделю город захлестнёт яростная зелёная волна, а пока деревья ещё робко выпускали молодую листву. Город уже готовился ко сну после длинного трудового дня. Опустошённый Алексей побрёл к себе.
Родительский дом встретил его давно забытыми запахами домашнего очага и раннего детства. В годы войны здесь жил кто-то из эвакуированных, но чужие люди отнеслись к временному жилищу с душой. Не ломали и не гадили. Даже фотографии на стенах сохранили. И любовно копались в саду, сохранив его в том состоянии, в котором Подкопины оставили его в момент неудачного отъезда накануне войны под Смоленск, к родственникам отца. Жильцы правильно подрезали деревья, а стволы деревьев в саду побелили от земли до первых веток. Отец так никогда не делал. Да и соседям спасибо, которые после отъезда эвакуированных аккуратно следили за домом. Вот он и достоял до его приезда. Как он хотел привезти сюда свою жену! Поводить её по саду, по комнатам. Но…
Снедаемый стыдом за свой страх и поведение у следователя, Алексей стал нервно метаться из угла в угол, прикуривая одну сигарету от другой. «Как же так?! Попался, как желторотый курсант-первогодок… А почему чутье подвело?.. Или теперь и от своих бегать?..» – метались в голове сумбурные мысли.