Следовательно, по утверждению Н. С. Таганцева, при определении преступления необходимо исходить из закрепляемых и охраняемых нормой прав, т. е. положительного момента нормы. «Положительное и есть тот жизненный элемент нормы, на который посягает нарушающий норму»>121; «…жизненным проявлением нормы может быть лишь то, что вызывает ее возникновение, дает ей содержание, служит ей оправданием – это интерес жизни, интерес человеческого общежития, употребляя это выражение в широком собирательном значении всего того, что обусловливает бытие и преуспеяние отдельного лица, общества, государства и всего человечества в их физической, умственной и нравственной сферах»>122.
Исходя из этого, автор считал, что посягательство на норму права в ее реальном бытии есть посягательство на правоохраняемый интерес жизни, на правовое благо. Таким образом, Н. С. Таганцев пытался отразить в дефиниции не только внешний («юридически-характеристический») признак преступного деяния, но и его юридическую сущность. При этом он подчеркивал, что если придавать исключительное значение только моменту противоправности деяния, то определение преступления будет формальным, жизненепригодным. Если же наоборот, считать основным в преступлении его вредоносность, то утратит всякий смысл социальная сторона преступной деятельности, исчезнет возможность надлежащей оценки проявившейся в преступном деянии личности преступника, квалификации содеянного и т. д. Только признание одинакового значения обоих моментов позволит точно представить деяние как преступление, точно охарактеризовать его юридическую сущность.
Правоохраняемыми интересами, по Н. С. Таганцеву, выступают личность и ее блага – «жизнь, телесная неприкосновенность, личные чувствования, честь, обладание или пользование известными предметами внешнего мира; проявление личности вовне, свобода передвижения и деятельности в ее различных сферах; возникшие в силу этой деятельности известные отношения или состояния – их неизменяемость, ненарушимость; различные блага, составляющие общественное достояние, и т. п.»>123
Признание интереса в качестве объекта уголовно-правовой охраны вызвало критику. Так, С. В. Познышев писал: «Интерес не может быть нарушен иначе как посредством посягательство на то благо, с которым этот интерес связан и которое является настоящим объектом преступления. Нарушение интереса только и может состоять в том или ином повреждении или поставлении в опасность этого блага»