Любовью матери —
И невозможно их вернуть на землю.
Все лучшее ниспослано с небес,
И все таланты розданы на старте.
И если в сердце ангел, а не бес,
Иди за ним, как по дорожной карте.
В чем истина? – гадают в суете,
И мудрецы в сомнениях витают,
И только дети в чистой простоте
Божественную матрицу читают.
Детям эти библейские истории могут казаться сказками, а вместе с комментариями взрослым подарят мудрость веков:
Какая вечная свежесть в изумительных строчках А. Фета:
Когда мечты мои за гранью прошлых дней
Найдут тебя опять за дымкою туманной,
Я плачу сладостно, как первый иудей
На рубеже земли обетованной.
А теперь – о нашей родине, о России:
«Россия спасется творчеством – обновленной религиозной верой (в пределах православного христианства), новым пониманием человека, новым политическим строительством, новыми социальными идеями».
Эти слова принадлежат выдающемуся русскому мыслителю, философу, историку религии и культуры И. А. Ильину.
Диалог поэта и митрополита.
С точки зрения Церкви гениальность Пушкина не признается как путь духовного возрождения; творчество поэта не считается делом религиозным, однако Церковь оправдывало его творчество. Свидетельство тому – ответ Митрополита Филарета поэту.
В 1828 г. были напечатаны знаменитые стансы А. С. Пушкина:
«Дар напрасный, дар случайный.
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?
Кто меня враждебною властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?..
Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум».
Митрополит Московский Филарет дал стихотворный ответ на этот, по его определению, «стон потерявшейся души»:
«Не напрасно, не случайно
Жизнь от Бога мне дана;
Не без воли Бога тайной
И на казнь осуждена.
Сам я своенравной властью
Зло из темных бездн воззвал;
Сам наполнил душу страстью,
Ум сомненьем взволновал.
Вспомнись мне, забвенный мною!
Просияй сквозь сумрак дум.
И созиждется Тобою
Сердце чисто, светел ум.
Великий поэт ответил с благодарностью:
«В часы забав или праздной скуки
Бывало лире я моей
Вверял изнеженные звуки
Безумства, лени и страстей.
Но и тогда струны лукавой
Невольно звук я прерывал,
Когда твой голос величавый
Меня внезапно поражал.
Твоим огнем душа палима.
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе серафима