Дела о грабежах, кражах, убийствах, когда разбойник или тать были пойманы с поличным либо облихованы на повальном обыске, либо оговорены «язычной молкой» (во время пытки. – С. К.), были отнесены к ведению Разбойного приказа, в подчинении которого находились все губные старосты и целовальники, т. е. административные органы, осуществлявшие розыск, суд и исполнение наказания. Особый порядок расследования и разрешения вышеуказанных дел, так же как и ранее, требовал получения от обвиняемого под пыткой собственного признания. Уложение 1649 г. по сравнению с Судебниками расширило круг дел, по которым проведение пытки являлось обязательным, предусмотрев вместе с тем и иные, помимо смертной казни, виды наказания. Вор, сознавшийся под пыткой в совершении кражи впервые и без убийства, подвергался «торговой казни» (битье кнутом), тюремному заключению на два года, отрезанию левого уха, а его имущество переходило к пострадавшему (ст. 9).
В Соборном уложении 1649 г., в отличие от ранее действовавшего законодательства, заметно изменился порядок оценки собственного признания обвиняемого в качестве доказательства по делу. В ст. 41 Уложения появилось положение: «А на которых людей языки с пытки в разбое говорят, а сами на себя с пыток не говорят, а в обыскех их многия люди назовут лихими людьми, и тех людей по язычным молкам и по лихованным обыском казнити смертию, а животы (имущество) их продать в выть»>9. Предписывая применение пытки для получения признания вины, законодатель, тем не менее, решающее значение для разрешения дел о разбоях придавал не собственному признанию, а оговору или облихованию обыском, которые влекли смертную казнь даже в случае отсутствия признания вины под пыткой.
Признание обвиняемого в розыскном процессе, так же, как и в обвинительном, рассматривалось в качестве лучшего (совершенного) доказательства с той лишь разницей, что розыск, проводимый в государственных интересах, допускал, а в последующем и прямо предписывал в качестве средства для получения собственного признания применение пытки. Применение пытки кроме получения собственного признания имело и иную цель – получение показаний в отношении соучастников преступления, а также иных лиц, могущих представлять угрозу государственному порядку. Суд в розыскном производстве, продолжая оставаться лишь регистратором событий (фактов), в отличие от своего предшественника в обвинительном процессе призван был не просто наблюдать за исходом состязания между сторонами, но и заботиться о предупреждении и пресечении преступлений