– Нет, они отворили им ворота.
– Вот как! – процедил маркиз сквозь зубы.
– Видите ли вы эту крышу, господин маркиз? – спросил незнакомец, указывая пальцем на крышу, возвышавшуюся на некотором расстоянии из-за деревьев. – Видите ли вы что-нибудь над этой крышей?
– Вижу флаг.
– Да. Трехцветный, – прибавил незнакомец.
Это был тот самый предмет, который обратил на себя внимание маркиза, когда тот стоял на гребне дюны.
– А мне также показалось, что били в набат, – продолжал маркиз. – По какому поводу?
– Да по какому же еще, как не по поводу вас!
– Но теперь его уже не слышно.
– Потому что ветер относит звук, – ответил незнакомец. – А читали ли вы касающуюся вас афишу? Знаете ли вы, что вас разыскивают? – и, бросив взгляд по направлению к ферме, он прибавил: – Там целый полубатальон республиканцев-парижан.
– Ну, так идем же туда, – сказал маркиз и сделал шаг по направлению к ферме.
– Ради Бога, не ходите туда, – проговорил незнакомец, хватая его за руку.
– А куда же мне идти?
– Да хотя бы ко мне.
Маркиз пристально взглянул на нищего.
– Послушайте, господин маркиз, у меня вы не найдете удобств, но найдете безопасность. Хижина моя не выше погреба. Вместо постели – охапка водорослей, вместо потолка – плетенка из ветвей и травы. Но все равно, идемте. На ферме вас расстреляют; у меня же вы, по крайней мере, уснете. Вы, должно быть, сильно устали. А завтра утром синие мундиры уйдут, и вы вольны будете отправиться, куда вам заблагорассудится.
– Но чью же сторону вы держите? – спросил маркиз, пристально глядя на нищего. – Кто вы такой? Республиканец? Роялист?
– Я – бедняк.
– Ни роялист ни республиканец?
– Кажется, ни то ни другое.
– Но все-таки, что же вы – за или против короля?
– У меня нет времени этим заниматься.
– Но что же вы думаете о всех последних событиях?
– Я думаю только о том, как бы прокормиться.
– Однако же вы вызываетесь мне помочь?
– Я узнал, что вас поставили вне закона. Что такое после этого закон? Как можно быть вне закона? Я этого не понимаю. Впрочем, и я, пожалуй, стою вне закона. Мне, по крайней мере, это неизвестно. Разве умирать с голоду значит стоять в пределах закона?
– А давно ли вам приходится умирать с голоду?
– С тех пор, как я себя помню.
– И в то же время вы вызываетесь меня спасти? С какой стати?
– Потому, что я сказал себе: вот еще более несчастный человек, чем я. Я, по крайней мере, имею право дышать, а он и этого права не имеет.