(Бу, впоследствии Би, а затем Ба, образно говоря душа, которой по верованиям египтян Древнего царства обладал только фараон и, кстати, имеющая именно вид птицы, несколько похожей на только что пролетевшего филина. прим. автора).
А посему, когда внутри гробницы что-то зашевелилось, застонало, заухало, Хунни примерз к ее поверхности намертво, хоть и температура окружающей египетской среды была градусов под тридцать.
– Ху-ху-ху-хуннии-и-и… – донеслось из отверстия. – Хунни-и-и-и…
Затем внутри что-то покряхтело, мерзко похихикало и в край проема вцепилась скрюченная когтистая рука, а потом и вторая. Хунни перестал дышать. Из тьмы, в призрачный подлунный мир, как тарантул, выпрыгнуло что-то черное и уселось на краю. Мужественное сердце Хунни остановилось.
– Хунни, а хунни ты делаешь на священном поле? – спросило загробное чудовище сварливым голосом.
Хунни открывал рот, но ничего произнести не смог. Страшилище, выскочившее из бездны мира мертвых в город мертвых, захихикало.
– В этой гробнице нет ни хунни, мой храбрый Хунни. Одни только скорпионы – вот.
Маленькое, но чудовищное порождение мрака, подняло ручку, в которой и вправду шевелил лапками и клешнями скорпион, зажатый двумя пальцами за хвост, и бросило его Хунни. Бедняга наконец ожил и замахал обеими руками, стряхивая ядовитую тварь.
– Зато я вот что тут нашла.
Нечто из «оттуда» подняло вверх руку со свитком папируса. Тут Хунни наконец сообразил, что перед ним сидит чернокожая девчонка и весело блестя глазами нахально смотрит на перепуганного до полусмерти грабителя.
– Ты случаем не обделался, мой храбрый Хунни? Впрочем, это сколько угодно, но, смотри, не вздумай сдохнуть. Мне нужны живые и здоровые мужчинки. – и девчонка вновь мерзко захихикала.
Осмелевший Хунни раскрыл было рот, чтобы хорошенько обложить хамку, хорошим таким и звучным древнеегипетским матюгом, но та сунула чуть ему не в рот свиток.
– Глянь-ка, что там есть. Нужна мне твоя помощь, твоя и еще пятерых-шестерых здоровых мужиков, а то мне одной сиротке никак не справиться.
Вдруг девица вытаращила глаза и ткнув за спину Хунни крикнула:
– Бежим! Неджеритхет вернулся! Сейчас утащит к мертвым.
Девка спрыгнула с гробницы и понеслась к лесу, тут же пропав в лунном сумеречном свете. А Хунни, обернувшись, и вправду увидел громадного филина наплывавшего на него и так же понесся к лесу и остановился только на опушке у воровских кварталов. И только тут сообразил, что в руках у него по прежнему зажат свиток папируса.