«Звони, червяк, помогут твой труп припрятать, если ее хоть раз обидишь. Неважно словом или действием», - ответил тогда Елисей, придерживая парня за шкирку. Он даже не помнил его имени, лишь клятву и обещание заботиться об Алисе. Поступил, как истинный старший брат, коим себя считал. Хотя на душе все равно скребли кошки. Даже не так: выли тигры и психовали пантеры.
-… просто взревновала тебя, увидев, как ты целуешь эту девчонку… - вернулся в реальность, вскинув брови на вытирающую слезы Ладу.
Никакой жалости внутри не всколыхнулось, как и любви. От поцелуя с Алисой и то больше чувств испытал, а в голове немного помутилось. Отдаленно она напомнила ему незнакомку из клуба, забравшую с собой покой и разум Елисея, вместе с воспоминаниями. Тот же цвет волос, может рост. Телосложение, тихий вкрадчивый голос, который всегда действовал на него магически: успокаивал даже в самом разъярённом состоянии, стоило ей мягко позвать его по имени.
- У нас с тобой четкий уговор, - раздраженно произнес Елисей, почему-то не желая развенчивать представления Лады насчет Алисы. Сунул руки в карманы брюк. Поежившись на холодном апрельском ветре, неожиданно налетевшим на них.
- Никакой любви, никаких истерик. У нас с тобой «удобные» отношения. Деловая сделка, если уж прямо. Что опять не так?
- Но я же люблю тебя, - подняла на него печальный взгляд Лада, прикусывая губу, шагнув вперед и обхватывая его руками. – Почему ты не хочешь признать, что мы идеально друг другу подходим?
Он молчал, глядя в глаза девушке. Она его возбуждала. Впрочем, таких было сотни, тысячи, но абсолютно не трогала сердце. Отец утверждал, что настоящая любовь – это не про банальный секс и бизнес. Может так, однако где ее взять эту любовь? Зато бизнес есть всегда. И не только он. Лада Хроменко с отцом – его возможность доказать всем и каждому, что Елисей Канарейкин не просто протеже отца. Нечто большая, самостоятельная единица, способная быть кем-то, а не просто «наследником того самого Павла Канарейкина».
Кожу согрело теплое дыхание, стоило ей оказаться совсем близко. Лада потерлась об него грудью, скользнув ладонями под пиджак, касаясь мышц пресса, двигаясь по ремню к возбужденному органу. Елисей опустил ресницы, разглядывая внимательно каждую черточку и невольно сравнивая с не такой идеальной, но куда более живой Ежовой. У нее более выразительный взгляд, губы пухлые от природы, а еще она всегда смешно распахивала глаза, когда чему-то сильно удивлялась.