– Позвольте, но ведь с вас взяли слово о неразглашении тайны. А вы с такой легкостью его нарушили!
Струков смутился:
– Но я только вам сказал и Лене…
Декан понимал, что далеко не каждый способен сохранить такой секрет. А если бы подобное счастье свалилось на голову не Струкову, а ему? Терехов не мог осуждать Женьку, тем более что серьезно тревожился за его рассудок. Способность хранить секреты, возможно, единственная, не развилась у талантливого Струкова в полной мере. Он был открыт, даже слишком. Его изощренный интеллект1 отмахивался от осторожного житейского ума, взывающего прикусить язычок.
– Я думал об этом. Но ведь это же психологическая сенсация! ― Струков передал кейс Лене и замахал руками. ― Об этом непременно должны узнать! Вы мне поможете?
– Конечно, конечно, ― быстро согласился Терехов. ― А теперь идите домой, отдохните.
– Вы думаете, я ― псих? ― подозрительно спросил Струков.
– Избави Бог! Просто после такого… ― декан подыскивал уместное слово, ― происшествия нужно поразмыслить, все осознать.
– Правильно! Я был уверен, что вы меня поймете. Пойдем, Лена! ― он направился к двери.
– Я догоню тебя! ― Лена задержалась в деканате.
Когда ее друг вышел, девушка обратилась к Терехову:
– Что мне с ним делать?
– Жалко его, способный парень. Но к врачу он, наверное, не пойдет.
– Не пойдет, ― эхом отозвалась Лена.
– Пусть немного отдохнет.
– А экзамены?
Терехов в задумчивости потер виски.
– Ты ему внуши, что нельзя оглашать непроверенные факты. Как будущий ученый, он должен это понимать. И отвлеки его чем-нибудь. Сходите в картинную галерею, на концерт или в цирк, в конце концов! Потом потихоньку начинайте готовиться к экзамену. Пусть с собакой погуляет. У него есть собака?
– Есть, ризеншнауцер. Но с ним гуляет младший брат Жени.
– Вот как? Мне он о брате ничего не говорил. Но все равно, пусть побольше бывает на свежем воздухе. А экзамен мы перенесем.
– Спасибо, Владимир Яковлевич!
Лена вышла из кабинета и заметила Вениамина Растова, заместителя декана, который выходил из деканата, отделенного от кабинета Терехова тонкой перегородкой. Растов приветливо ей улыбнулся.
Стройный и красивый, с густой шевелюрой и темными выразительными глазами, Растов был любимцем всех девушек на факультете. Он всегда оказывался там, где был нужен, находил верные решения учебных и семейных головоломок, никогда не повышал голос, умел слушать и вставлять в речь собеседника толковые замечания. Лена вздохнула: как он отличался от Струкова, иногда бывавшего совершенно бестактным!