И Марк снова замирает, нависая надо мной. Словно ждёт моего сопротивления… А я не могу. Я лишь покорно льну к его рукам, ведомая безумным чувством внутри себя — желанием стать к Марку ближе. Во всех смыслах. Ведь я не маленькая девочка. Это всё равно должно случиться.
— Я не могу так… — шёпот Марка сдавленный и невыносимо мучительный.
— Ты сказал, что не тронешь, пока я сама… — едва слышно срывается с моих губ.
— Лика, ну что ты творишь? Останови меня.
Закрываю глаза и несогласно качаю головой. Не хочу… Даже если всё сейчас слишком быстро. Я не останавливаю Марка, когда он приподнимает меня, помогая обвить ногами его торс. Не говорю ему «нет», когда моего всё ещё влажного тела касаются тонкие простыни.
Я чувствую лишь жгучее дыхание Марка, разносящее волнами трепет по каждому миллиметру моей кожи. Задыхаюсь от жара, рвущего вены, и царапаю гладкий сатин пальцами, когда его поцелуи касаются меня там, где нельзя. Но я разрешаю. Моё тело разрешает. Только его губам. Только ему.
Зарываюсь ладонями в его волосы, с силой сжимая мягкие пряди. Потому что мне страшно до дрожи... Но глубокое, горячее дыхание Марка и его убаюкивающий бархатный шёпот обволакивают. Удерживают на тонкой грани боли и дико одуряющего чувства, от которого моему горящему сердцу тесно в грудной клетке.
— Доверься мне, Рыжик… — Марк касается моих дрожащих губ тёплым шепотом, вдавливая наши переплетённые пальцы в простыни.
И я доверяю. Доверяю себя. Дарю ему себя.
И точно знаю, что я никогда-никогда об этом не пожалею…
Марк
Гипнотизирую огненный водопад локонов, обнимающий хрупкие плечи и скользящий вдоль изящной линии спины. Отвернувшись и обняв двумя руками подушку, Лика мирно сопит у меня под боком. Вымотанная и беззащитная.
От едва прикрытой белоснежным покрывалом фарфоровой фигурки с россыпью крошечных родинок и веснушек чертовски сложно отвести взгляд.
Невинность и неопытность этой рыжей — немыслимый коктейль. Её тихие стоны и дрожь до дури накачали меня тестостероном, что я и сам помню всё как в дымке.
Но мне всё равно хочется помнить. Осторожно, чтобы не разбудить Лику, тянусь одной рукой за своими джинсами, брошенными где-то у кровати. Нащупываю в кармане телефон, лелея надежду, что он ещё живой после душа.
Удивительно, но яблофон жив. Тусклого света, идущего от спотов в гостиной, хватает, чтобы, не включая вспышку, сделать снимок рыжеволосой, беззаботно спящей в моей постели.