Я не сильно удивилась – остановить его в подобных случаях было все равно что отвлечь на пустяки писателя, сочиняющего развязку романа. У Яши даже лицо преображалось, когда он рассказывал все эти истории. Глядя, как он оживленно жестикулирует и как горят его глаза, я лениво подумала: «Несладко, наверное, черпать все вдохновение из вымышленных фактов».
Если бы не головокружение и легкая дурнота, я бы точно заметила: что-то не так. Но только в маршрутке на пути домой я вдруг осознала это – и буквально подскочила на сиденье. Кажется, я и вслух произнесла: «Ну надо же!». До дома дошла в ошеломлении, не видя ничего вокруг.
– Представляешь, мой отчим в четырнадцать лет вытащил из ледяной воды тонущую старушку, – громко сообщила я, едва переступив порог.
Тим, посмеиваясь, выглянул из кухни.
– Ты хорошо его поняла – может, то был пожар и вовсе не старушка, а мальчик, за спасение которого ему подарили именные часы, как в «Денискиных рассказах»? Я котлеты по-киевски ем, хочешь?
– Да я после ужина, погоди… ты готовил?! – удивилась я, слегка отвлекшись.
– Нет, купил их в кулинарии.
– Уф, тогда все в порядке, я уж испугалась.
– Сама-то, сама…
– Хватит, я, между прочим, делаю успехи! Мне хорошо даются макароны с сыром и жареная картошка!.. Ты меня сбил. Я тебе что говорю – Яша рассказывал эту прекрасную приключенческую историю с собой в главной роли, а я хоть бы хны! Ничего внутри не пошевелилось. Выходит, это правда!
Тим поднял от тарелки лицо – весь подбородок был в масле.
– В этой котлете масла больше, чем мяса! Давай, любимая, я тебя поцелую, м-муа…
– Иди к черту, – расхохоталась я и, подойдя, чмокнула его в затылок.
– Тогда давай обниму, у меня и руки теперь «жирные»…
– Ты вообще способен что-либо воспринимать всерьез?
– Нет, а зачем?
– Тим! Мой отчим в юности совершил такой поступок! Значит, когда-то он был…
– … не так безнадежен, да? Кстати, я и паштет купил в кулинарии, он в холодильнике.
– Это не ко мне, я его не выношу, так вот…
– Вика! Викуся!
– М-м?
– Я соврал, там нет никакого паштета. Так я и думал.
– Как это? – Я нахмурилась и машинально приложила руку к боку – туда, где обычно ощущала «недоболь». – Погоди-ка… скажи что-нибудь еще.
Тим отложил вилку и забормотал:
– На тебе бордовое кружевное белье. – Я прыснула – у меня такого сроду не водилось. – На потолке слева гигантское мокрое пятно. Да не смотри туда. Я тебя ненавижу.