Сугробы белыми гробами
нам загораживают путь.
Нам – вечно в спешке – надо прямо,
а через – не перешагнуть.
В сугробах тёмные колодцы —
следы отчаянных людей,
следы весёлых сумасбродцев,
не выбирающих путей.
Мы – чаще словом, реже делом —
Всё больше споря с каждым днём,
и тут – хотя такая мелочь —
себя по-разному ведём.
Одни, ругая снег и ветер,
ругая холод, неуют,
ворчат – мол, дворники в ответе —
и траурно в обход бредут.
Другие, шаг за шагом, нежно
поддерживая складки брюк,
идут следами тех, кто прежде
не захотел плестись вокруг.
А кое-кто, забыв солидность,
своим мальчишеством шутя,
шагает прямо! Сразу видно —
сугробы дядю не смутят.
..В сугробах новые колодцы —
следы отчаянных людей,
следы весёлых сумасбродцев,
не выбирающих путей…
Достигнуть зрелости легко
Достигнуть зрелости легко:
живи и жди, когда наступит
необратимый переход —
от детских слёз
к ворчанью в ступе,
от смеха смелого
к тому,
чтоб улыбаться умудрённо,
к тому, чтоб не мешали сну
полунесбыточные дрёмы.
Нет больше буйства —
есть покой:
мол, выше головы не прыгнуть…
Достигнуть зрелости легко.
Другого хочется достигнуть…
Ну как же ногами не верить мне в землю
Ну как же ногами не верить мне в землю?
Без веры в неё не пройти мне и шагу.
Ну как же руками не верить мне в дело?
Без веры такой опускаются руки.
Ну как же мне сердцем не верить в любовь?
Без веры такой замыкается сердце.
Ну как же не верить, что светит нам свет?..
Бешено брошенный ворох иголок,
вихрь, разъедающий красные руки,
горестный вздох разорвавшихся лёгких!..
Не защищаю лицо от уколов,
не хоронюсь от ударов упругих,
не убегу от пощёчин широких…
Стихи на перекидном календаре
Всё равно ведь, на чём писать —
на газетных ли срывах,
на породистой белой бумаге…
Всё равно ведь,
на чём оставлять карандашные шрамы —
на копеечных тонких тетрадках,
на роскошных альбомных листах…
Всё равно ведь,
что у меня под рукой —
записная ли книжка
или
дни моей юности…
Капля за каплей стучатся в окно
Капля за каплей
стучатся в окно,
и до того мне грустно,
что кажется, будто это
одна горемычная капля
устало и безнадёжно
стучит кулачком прозрачным —
просит, чтобы впустили.
Казалось, падают серебряные листья
Казалось, падают серебряные листья,
а стоит присмотреться – хлопья снега.
Казалось, снег усеивает землю,
а присмотреться – тополиный пух.
Казалось, на ветвях набухли почки,