Он в смятении на нее посмотрел, не в силах решить, верить или не верить, и она тут же сменила тему разговора:
– Бэзил, я уезжаю учиться в школу мисс Бичер. Она находится всего в паре часов езды от Нью-Хейвена. Осенью ты сможешь при ехать меня навестить. Единственное «но»: я слышала, что там приходится встречаться в специальных застекленных комнатах, вроде оранжерей, где за тобой присматривают. Ужас, правда?
– Да, ужас! – с чувством согласился он.
Уильям и Бесси Белл ушли с веранды и стояли перед притормозившим на дороге автомобилем, с кем-то болтая.
– Минни, пойдем сейчас же в беседку! Всего на минутку! Они далеко!
Ее лицо стало упрямым и неподвижным.
– Я не могу, Бэзил. Разве ты не видишь – я не могу?
– Почему? Ведь завтра я уезжаю…
– О, нет!
– Но я не могу не ехать! У меня осталось всего четыре дня, чтобы подготовиться к экзаменам. Минни…
Он взял ее за руку. Ее рука спокойно устроилась в его руке, но когда он попытался потянуть ее и заставить подняться, она резко выдернула руку. Качели, на которых они сидели, пришли от этой борьбы в движение, и Бэзил выставил ногу, чтобы их остановить. Какой ужас – качаться, находясь в столь безнадежной ситуации!
Она положила руку ему на колено:
– Я больше не целуюсь, Бэзил. Честное слово! Я выросла: в мае мне исполнится семнадцать.
– Могу поспорить, что с Ле-Мойном ты целовалась! – с горечью сказал он.
– Это – довольно дерзкое замечание…
Бэзил встал с качелей.
– Я, пожалуй, пойду…
Взглянув на него, она подвергла его хладнокровной оценке – раньше она никогда этого не делала; у него было сильное и изящное тело; под загорелой кожей просвечивал густой и теплый румянец; волосы были черные и блестящие – когда-то это казалось ей столь романтичным… И еще она чувствовала – впрочем, это чувствовали все, даже те, кому он не нравился, – что в его лице было нечто особенное: какой-то знак судьбы, какая-то отметка, что-то такое настойчивое, что было сильнее обычной воли, – некая присущая ему потребность оставить свой след в этом мире и заставить его крутиться по-своему. Но для нее ничего не значило, что он, скорее всего, станет популярной фигурой в Йеле и что было бы здорово попасть туда в качестве его девушки в этом году. Ей никогда не требовалось прибегать к расчету. Все еще во власти сомнений, она мысленно представила себя рядом с ним, и тут же его от себя оттолкнула. На свете было так много мужчин, и все они желали ее! Если бы прямо сейчас рядом оказался Ле-Мойн, она бы не испытывала вообще никаких сомнений – ничто было не в силах помешать таинственному блаженству этого зарождавшегося романа; но Ле-Мойн уехал на три дня, и она не могла прямо сейчас отпустить от себя Бэзила.