Гуси летели высоко-высоко, но мальчик все равно слышал их крик:
– Пора в горы! Пора в горы!
Заметили пасущихся во дворе домашних гусей, снизились немного и закричали:
– Летите с нами! Летите с нами в наши горы!
Домашние гуси подняли головы и ответили, как и должны были ответить домашние гуси: достойно и разумно:
– Нам хорошо и тут! Нам хорошо и тут!
Конечно хорошо. Что ж плохого – на хуторе замечательно. Роскошный день, пригревает солнышко, воздух пропитан легкой весенней свежестью. С другой стороны, какое удовольствие, наверное, лететь в таком воздухе!
Молодые гуси беспокоились все больше. Они даже хлопали крыльями и делали короткие пробежки.
– С ума вы сошли? – гоготнула старая гусыня. – Холод и голод – вот что вас ждет. Холод и голод.
И молодежь соглашалась – мы понимаем, понимаем. Холод и голод. Вот что нас ждет. И ничего больше – холод и голод.
Только один молодой гусь не унимался:
– Будет стая, полечу с ними.
И не успел он сказать эти дерзкие слова, в небе появился еще один треугольник:
– Летите с нами в наши горы!
Гусак расправил крылья и побежал. Но ведь он ни разу не пробовал летать по-настоящему! Его занесло в сторону, и он неуклюже свалился на бок.
– Подождите! – крикнул он изо всех сил. – Подождите, я лечу с вами!
И дикие гуси услышали. Они повернулись и сделали круг над хутором – а вдруг этот белый гусь и в самом деле собрался лететь с ними на север?
– Подождите, подождите! – Молодой гусь сделал еще одну попытку взлететь.
Это никуда не годится. Родители будут очень огорчены: придут из церкви, а лучший гусь улетел неизвестно куда.
И Нильс, совершенно забыв, какой он маленький и беспомощный, ринулся со всех ног к статному молодому гусю и обхватил его за шею:
– Никуда ты не полетишь! Только этого не хватало!
Но как раз в этот момент гусак наконец сообразил, как ему удержать равновесие, и взял разгон. Он уже не мог остановиться, чтобы скинуть незваного седока, и, тяжело хлопая непривычными к полету крыльями, поднялся в воздух.
Они взлетели так быстро, что у мальчика закружилась голова, и он просто-напросто не успел расцепить руки, а когда начал соображать, было уже поздно: они были высоко. Прыгнуть – расшибиться насмерть.
Единственное, на что он решился, – перебрался на спину гуся и устроился поудобнее. Но и здесь было не лучше – на скользкой спине между двумя огромными, равномерно поднимающимися и опускающимися крыльями.