Аист и в самом деле был озабочен. Правда, к этому все привыкли: если аисты и открывают клюв, то только чтобы поесть или пожаловаться. И рассказ его звучал еще грустнее потому, что это и рассказом-то нельзя было назвать. Он, главным образом, щелкал клювом, потом произносил одно словечко хриплым, надсаженным, еле слышным голосом и снова начинал щелкать. Потом еще одно словцо – и опять: щелк-щелк.
Даже спрашивать не надо было, на что этот аист жалуется, потому что жаловался он на все.
Гнездо повреждено зимними ветрами, еду в Сконе найти все труднее, люди покушаются на его собственность.
Подумать только – на его личном болоте выкопали канавы, уничтожили любимые мхи и посеяли какую-то несъедобную дрянь. В общем, он подумывает об эмиграции. Нечего делать в этой стране. Улетит отсюда и никогда не вернется.
Он сетовал на жизнь и причитал, а Акка, старая гордая гусыня, у которой ничего за душой не было, кроме ее ума и опыта, согласно кивала и думала: если бы мне так хорошо жилось, как вам, господин Эрменрих, я бы держала клюв на замке. Вы с людьми на дружеской ноге, они вам помогают и подкармливают, а вы остаетесь вольной и свободной птицей. И при этом никто в вас не выстрелит. Никто не украдет ваши яйца. Никто вас пальцем не тронет, господин Эрменрих. Грех вам жаловаться!
Но ничего этого она аисту не сказала. Сказала только, что ей трудно поверить, что он собирается покинуть свой дом. Дом, где его семья нашла приют и ласку с тех самых пор, как этот дом построили.
– А вы видели серых крыс, уважаемая матушка Акка? – неожиданно спросил аист.
И не успела Акка ответить, что да, видела она эту нечисть, аист начал так же жалобно и несвязно рассказывать о горстке мужественных и храбрых черных крыс, уже много лет защищающих Глимминге.
– Но сегодня ночью крепость падет! – мрачно заключил аист.
– Почему именно сегодня ночью, господин Эрменрих? – удивилась Акка.
– Потому что почти все черные крысы ушли на праздник в Куллаберге. Большие журавлиные танцы. Они уверены, что туда придут все, в том числе и серые. Но, как вы сами видите, их обманули… Серые не двинулись с места. А защищают крепость только немощные старики. Им не под силу даже на праздник добраться. Добьются своего эти негодяи, добьются… – горько вздохнул аист и еще ниже опустил голову. – Моя семья всегда жила в мире с черными крысами. Не думаю, что уживусь с этими… Нет, не думаю. – Он обреченно щелкнул клювом.