– Ты хоть знаш, кому перечила?
– Кому?
– Кривоносу! – сообщил парень и поскакал за своим начальником.
Мария не знала никакого Кривоноса и тут же забыла о нем.
В те годы Полтава своими кирпичными домами только в центре походила на город, а чуть отойдешь – просто огромное село на 130 тысяч жителей: глиняные хаты-мазанки с сараями, огородами и садами за плетеными тынами. Но Мария родилась тут и знала каждую улочку. Она подходила к Прудам и представляла, как, дойдя в конце Лавчанского тупика до старого тына у материнской хаты, тихо, шепотом позовет ушастую дворняжку Пальму, и как эта Пальма, скуля от радости, заюлит у тына. Тогда, перекинув руку через невысокую калитку, Мария откинет навесной крючок, тихонько войдет во двор, негромко постучит в закрытое ставнями окно и скажет:
– Маты, цэ я, Мария…
Так почти и вышло, только Пальма не отозвалась и не прибежала к тыну. Зато калитку Мария тихо открыла, и в ставню негромко постучала, и мать позвала. Однако никто ей не ответил даже тогда, когда она уже кулаком стучала по ставням. А входная дверь оказалась, как ни странно, вообще не запертой, а сорванной с петель и лишь прислоненной к дверному косяку.
Боясь самого худшего, Мария осторожно вошла в темные сени и тут же, через два шага споткнулась обо что-то, кулем валявшееся на полу. Она нагнулась, потрогала – о господи! то была ее мать! Избитая, вся в крови, без сознания, но, слава богу, еще живая.
– Мамо, шо трапылось?
Мария сняла со спины спящую Оксану, переложила на лавку и потащила мать в горницу.
– Нi! Не вбивайте! – вдруг забормотала мать. – Хлопцi, не вбивайте мене!
– Маты, це я, Мария…
Оказалось – Пальма сдохла год назад. А теперь банда голодных подростков, каких в тот год были сотни в каждом городе, высмотрев одинокую женщину, живущую на отшибе, ночью взломали двери, приставили нож к горлу: где сало, мясо, хлеб? А у матери не было ничего, кроме остатков прошлогоднего жмыха и своего – с грядки во дворе – цибули-лука. Но пацаны не поверили, перевернули все в хате вверх дном, слазили в подпол и в хате, и в сарае, но и там не нашли ничего, кроме пустых глиняных крынок. От голодной злости они избили хозяйку и ушли, а дверь прислонили к косяку, чтоб соседи не встревожились открытой хатой. Истекая кровью, мать попыталась выползти из хаты, но у самой двери потеряла сознание.