- Добрый день, - густую тишину разрезает мягкий голос Арсения, -
я сотрудник компании "Муж на час". Если это всё, то я могу быть
свободен?
Последняя фраза вроде как мне адресована, поэтому активно киваю
и плетусь следом за покидающим комнату Астровым, чтобы закрыть за
ним входную дверь. Его пожелания удачи слышу словно сквозь пелену,
и даже забываю поблагодарить за уборку и попрощаться. Мои мысли
заняты сейчас совершенно другим вопросом: как быть с мамой?
Как объяснить родительнице, что я не собиралась ничего дурного
делать? Сомневаюсь, что она поверила Арсению.
Когда возвращаюсь в кухню, обнаруживаю, что мамы там нет. Спустя
только минут десять она появляется: в домашнем халате и тщательно
спрятанными под полотенцем светлыми волосами. Ничего себе, уже душ
с дороги успела принять.
- Ну? - Любавина старшая шумно отодвигает стул и падает на него
своим довольно упитанным телом.
- Что? Чай или макароны с салатом? - пытаюсь изобразить радушный
приём, но сердце до сих пор громко стучит в грудной клетке, не
желая успокаиваться после перенесённого стресса.
- Милана, не заговаривай мне зубы! Кто это был?
От её строгого голоса непроизвольно вздрагиваю и проливаю
небольшое количество чая на стол, хватаю рулон с бумажными
полотенцами и судорожно пытаюсь убрать растекающуюся
светло-коричневую лужу.
- Так он же представился - мой голос почему-то звучит довольно
жалко. О, как же я не хочу врать.
- И думаешь, я поверю в тот бред, что сморозил этот юнец?
Я стою спиной, но всё равно чувствую на коже прожигающий, полный
осуждения и разочарования, взгляд.
- Он действительно помогал мне с уборкой - говорю более
уверенно, потому что это чистая правда. Данный факт придаёт немного
смелости, и я разворачиваюсь, чтобы посмотреть в светло-зелёные
глаза.
- Допустим, - женщина закидывает ногу на ногу и поправляет
халат, - а чем вы занимались здесь? - она делает взмах рукой в
сторону шкафа, возле которого застала нас с Астровым - Думаешь, я
не заметила, какая ты была встревоженная и помятая?
Против последнего замечания мне нечего сказать, поэтому
отворачиваюсь, потупив взгляд. Язык не поворачивается говорить ложь
близкому человеку, даже ради собственного оправдания.
- Дочь, мы же уже обсуждали этот вопрос - говорит она более
мягко, и я мысленно начинаю стонать. Потому что следующие полтора
часа мне приходится в сотый раз выслушивать историю о том, как моя
мать была глупой и наивной девчонкой, как влюбилась в прекрасного
подонка. И как после этого осталась одна в девятнадцать лет с
ребёнком на руках.