— Простите, но я всё равно не понимаю, — Джим смело встретила
взгляд Цитариуса.
За её спиной остановился Царкиил.
— Позвольте и мне взглянуть?
Незнакомцы тихо переговаривались.
— Дядько, скажи Илиодору, пусть спросит, может, есть ещё одна
Рутонская академия? — голос звучал с недоверием. — Ну, мало ли,
вдруг мы где‐нибудь не там свернули? — И шёпотом: — Что‐то она не
очень похожа на нашу девочку.
— Нет никакой ошибки, — сказал Цитариус, внимательно наблюдая за
гостями. — Существует только одна Рутонская академия, и вы сейчас
находитесь в ней.
Джим осторожно выглянула из‐за плеча Царкиила, с любопытством
посмотрела на незнакомцев. Все они тут же уставились на неё. "Да
что происходит?" Но она не спряталась: не могла отвести глаз от их
суровых лиц. "Так, срочно нужно налаживать контакт". Она
улыбнулась.
Мужчина, который стоял ближе всех, вздрогнул.
— Нет, Изар, эта наша девочка. — Он вышел вперёд и заговорил: —
Я Илиодор Деф'Олдман, ближайший твой родственник и опекун, — начал
он официальным тоном и вдруг замолчал. — Как же долго я тебя
искал.
— Царкиил, кто все эти люди? — очень тихо спросила Джим.
— Джим, эти люди — твоя семья, — вместо Царкиила ответил
Адагелий. Он обошёл стол и остановился возле неё. — Ошибки не может
быть. Мы несколько раз проверили документы.
Вот тут Джим испугалась окончательно. Надо было срочно что‐то
делать. Явно происходила какая‐то путаница.
— Нет. Это ошибка, — в поисках поддержки Джим осторожно взяла
ладонь Царкиила в свою. Почему‐то рука преподавателя нервно
подрагивала. Или же так дрожали её руки? С надрывом в голосе быстро
заговорила: — У меня нет семьи. Правда! И никогда не было. Я долгое
время жила в разрушенном замке. По крайней мере, я помню себя
именно с этого момента. Меня нашёл добрый путешественник, — в
глазах стояли невыплаканные слёзы. — Забрал с собой, отвёл в
Ветернхильский "Дом Милосердия", и я росла в приюте, пока... — она
заволновалась. — Я лишь не могу вспомнить, что случилось и как я
оказалась в катакомбах, но всю остальную жизнь я помню очень
хорошо. — Она смело взглянула на незнакомцев и твёрдо сказала: — В
ней не было родителей. В ней не было семьи.
Илиодор шумно вздохнул, прихрамывая, двинулся к ней.
— Прости меня! — не в силах продолжить, он замолчал. Взрослый
мужчина, суровый воин едва справлялся со своими эмоциями. Он
вглядывался в её лицо. — Мне не хватит и жизни, чтобы искупить
перед тобой свою вину, — перевёл дыхание, голос предательски
дрожал. — Прошу, позволь любить тебя, окружить заботой, дать семью.
— За его спиной мужчины одобрительно зашумели. Он подошёл ещё
ближе. — Ведь у тебя огромная семья, Джим, которая с нетерпением
ждёт твоего возвращения.