— А что это за отродья такие?
Гардар, а это был именно он, юноша с поста восточных ворот,
удивлённо посмотрел на новобранцев, неуверенно переминающихся с
ноги на ногу, и, похоже, не имеющих никакого представления о
существах, населяющих здешние земли. Выдержка, конечно, подвела. Не
удержался, процитировал знания, заученные много лет тому назад из
справочника по нежити:
— Отродья — вид низшей нежити, среда обитания — старые
могильники, особенность — в основном питаются мёртвой плотью.
Внешне похожи на огромного неповоротливого человека, опирающегося
на передние конечности. Но только внешне. На расстоянии чувствуют
эманации творимого волшебства и от этого впадают в бесконтрольную
ярость, — продекламировал юноша без единой запинки почти на одном
дыхании. — Учитесь, салаги5! — на лице расплылась снисходительная
улыбка.
— Я бы попросил без оскорблений! — не выдержал кто‐то. — Не, ну
видели, сам такого же возраста, как я, а туда же: "Салаги"! — и ещё
громче, чтобы его услышал юноша в серой неприметной форме: — Так
значит, ничего страшного? Не творится никакого волшебства‐то?!
Но юноша серой тенью мелькнул за ближайшим поворотом и скрылся с
глаз. Он уже не мог слышать его слов.
— Идиот! Сама стена и есть творимое волшебство, — сказал кто‐то
за его спиной. Тишина стояла звенящая. Каждый осмысливал для себя
только что услышанное. — Очень древнее волшебство. И юноша тот —
лучник на этой самой стене. И ты не смотри, что он молод. Говорят,
здесь одна такая ночь приравнивается к целой жизни. — И снова
всеобщее молчание. — К жизни, которая может оборваться в одну из
таких ночей.
Тишина. Обдумали. Тревожно переглянулись между собой. Не
сговариваясь, в полном молчании обречённо поплелись догонять ранее
ушедших коменданта с его помощником.
Во двор крепости, вымощенный необработанным камнем, медленно
въезжали всадники. Их было всего десять. Стук подков о камни во
внезапно наступившей тишине звучал оглушающе громко. Крупные,
сильные животные вели себя беспокойно, прядали ушами и нетерпеливо
перебирали ногами на месте, в отличие от своих хозяев, которые
сидели каменными изваяниями и совершенно не придавали значения
поднявшейся вокруг них суматохе. Со стен всё больше выглядывало
любопытствующих, а во двор постепенно стягивался народ, держась на
безопасном расстоянии от незнакомцев.