– А я знаю!
– Что ты знаешь, мальчик? – спросил Мессинг.
– Знаю все!
– А как мою помощницу зовут?
– Эсмеральду, что ли?
– Да!
– Тетя Таня.
– Ну а знаешь, например, где я родился?
– В деревне, – ответил Вовка, – там говорят не по-нашему.
Вольф Мессинг удивленно посмотрел на Вовку.
– А в какой день я родился?
– Во вторник, – уверенно произнес Вовка.
Мессинг ненадолго задумался и, уже с серьезным интересом посмотрев на Вовку, спросил:
– А ты здесь с кем?
– Со старшим братом.
– Поговорить бы мне с тобой надо, мальчик.
Из клуба братья отправились прямиком на дебаркадер. Лукич стоял у перил под тусклой лампочкой, обмотанной проволочной сеткой, жевал потухшую папиросу и смотрел в черную воду. Ребята направились к нему, шкипер конфликт с их отцом никак не связывал с ними самими.
– Иван Лукич, а ты почему в клубе не был?
– Я фокусы не люблю и не верю в них.
– Напрасно. Хочешь – я тебя загипнотизирую? – спросил Вовка.
– Это как?
– Садись на скамейку. Я сейчас скажу «спать», и ты уснешь.
– Прямо, – ухмыльнулся Лукич.
– Не прямо, а криво, – произнес Вовка и, широко открыв глаза, уставился на шкипера.
Тот, уже отбросив исслюнявленную папиросину, покорно уселся на лавку.
– А теперь спи, наш дорогой Иван Лукич, – Вовка несколько раз развел руками в стороны, и шкипер, свесив голову в капитанской фуражке, покорно заснул.
– Беги за папой, получилось, а я здесь на атанде постою, – прошептал Вовка брату.
Васька бросился домой.
Артисты пришли садиться на свой «финлянчик», уже пришвартовавшийся к дебаркадеру, когда Вовка дежурил около спящего Лукича. Он радостно бросился им навстречу, крича:
– Дяденька артист, у меня получилось!
– Что получилось? – спросил у мальчика великий иллюзионист.
– Я сделал это, он заснул, – и Вовка показал на спящего Лукича.
– Идите, садитесь. Я вас догоню, я на минутку, – обратился артист к своим спутникам, уже поднимавшимся по шатким сходням на борт.
Он обнял Вовку за плечи и шепотом, чуть дрожащим голосом сказал:
– Тебя как зовут?
– Вовка.
– Пойдем, Володя, на корму или на нос: не поймешь тут. Я хочу попросить у тебя об одном одолжении, – он сел на ржавый чугунный кнехт, двумя руками взял Вовку за плечи и, старательно глядя своими блестящими черными глазами в широко раскрытые Вовкины, продолжил: – Я прошу тебя об одном: никогда не пользуйся своим даром. Забудь о нем. Потеряй его, если сможешь. Поверь мне: я загубил свою жизнь, я испытал столько горя в жизни, а виной тому такой дар. И если он откроется в тебе, как и у меня, тебя ждут большие несчастья. Запомни, что я тебе сказал, и поверь мне. Я хочу для тебя только счастья и добра, – артист сжал Вовкины плечи, встал и поторопился за своими коллегами.