Тайные помыслы в сердце человеческом – глубокая вода. Но и их умел вычерпывать мудрый царь. В словах и голосе, в глазах, в движениях рук также ясно читал он самые сокровенные тайны душ, как буквы в открытой книге. И потому со всех концов Палестины приходило к нему великое множество людей, прося суда, совета, помощи, разрешения спора и также за разгадкой непонятных предзнаменований и снов. И дивились люди глубине и тонкости ответов Соломоновых.
Три тысячи притчей сочинил Соломон и тысячу и пять песен.
Диктовал их двум искусным и быстрым писцам, Елихоферу и Ахии, сыновьям Сивы, и потом сам сличал написанное обоими. Всегда облекал он свои мысли изящными выражениями потому, что золотому яблоку в чаше из прозрачного сардоникса подобно слово, сказанное умело, и также потому, что слова мудрые остры, как иглы, крепки, как вбитые гвозди, и составители их все от единого пастыря.
«Слово – искра в движении сердца», – так говорил царь. И была эта мудрость Соломона выше мудрости всех сынов Востока и всей мудрости египтян. Был он мудрее и Ефана Езрахитянина, и Емана, и Хилколы, и Додры, сыновей Махола.
Но он уже начинал тяготиться красотой обыкновенной человеческой мудрости, и не имела она в глазах его прежней своей цены. Беспокойным и пытливым умом жаждал он высшей мудрости, которую Господь имел на своем пути прежде всех своих созданий искони, прежде бытия земли, той самой мудрости, которая была при нем великой художницей, когда он проводил круговую черту по лицу бездны. Искал упорно ее Соломон, но все не находил.
Изучил внимательно еврейский царь все учения магов халдейских и ниневийских, науку астрологов из Абидоса, Саиса и Мемфиса. Вник он в тайны волхвов, мистагогов и эпоптов ассирийских, и прорицателей из Бактры и Персеполя и вскоре с горечью и разочарованием убедился, что облеченные таинственностью знания их были обыкновенными знаниями человеческими. Ничего сверхъестественного в них он не нашел.
Также искал он мудрости в тайнодействиях всех древних языческих верований, потому посещал капища и приносил жертвы: Ваалу-Либанону могущественному и тому, кого чтили многие под именем Мелькарта, Бога созидания и разрушения, покровителя мореплавания, в Сидоне…
Его называли Аммоном в оазисе Сивах, где идол его кивал головой, указывая пути праздничным шествиям, Болом у халдеев, Молохом у хананеев. Царь поклонялся грозной и сладострастной Астарте, имевшей в других храмах имена Иштар, Исаар, Ваальтис, Ашера и Атаргатис…