В теплое время года уроки проходили под деревьями во дворе, и классы часто смешивались, сбиваясь в кучки там, где интересней. Учителя же в основном приезжали из далеких краев и жили в долине по нескольку месяцев, за исключением директора и еще трех-четырех, обосновавшихся в долине со своими семьями. Их дома, расположенные рядом со школой, так и называли – Учительская.
– Куда едешь, Скрагг? – спрашивал встречного товарищ.
– В Учительскую. Опять мой напортачил! Подрался, что ли… Вольно ж ему, остолопу, кулаками махать! Жениться пора, а в башке, как у земляной жабы в закромах, – пусто! А мне катайся туда сюда, – отвечал сердитый отец, вызванный директором в школу.
Все бы ничего. Но над жителями Яттерланда извечно висела беда. Ею были живущие под Свиной горой орки, которые с незапамятных времен досаждали, устраивая вылазки по окраинам. Могли напасть на человека в лесу. Увести скот с лугов. Разорить пасеку. Но самым ужасным было то, что орки похищали детей, утаскивая их в свои глубокие норы, откуда не было возврата.
Впрочем, взрослые пропадали редко. Если только кто из охотников забредет в одиночку слишком далеко в лес. Или неосторожный рыбак заснет на берегу в безлюдном месте. Тогда могут напасть гуртом, убить и съесть неосторожного путника. Детям же строго-настрого запрещалось ходить по диким склонам с их расщелинами и логовами среди корневищ, в которых таились орки.
Иногда – очень редко – дети возвращались домой. Но они уже были не такими, как прежде… Одд это хорошо знал. Знал то, что очень скоро в подземельях они совершенно дичали и почти переставали говорить, кроме нескольких простых слов вроде «есть», «пить» и «дай». Иные забывали даже свое имя, откликаясь лишь на крики охранников-орков и звон железяки, в которую те колотили, созывая детей на ужин. В шахтах под Свиной горой кормили всего один раз – перед сном. Мальчики быстро превращались в безмолвные тощие тени, которым уже не покинуть подземелий. Даже говорить с ними было не о чем. Первое время они постоянно плакали, а потом замыкались в себе и молчали, глядя с испугом голодными огромными глазами. Лишь дрались за еду и удобное место для ночлега. Да и орки били плеткой всех, кто разговаривал меж собой.
И в этом Одд сильно отличался от других: он не одичал и не превратился в запуганного зверька. Сколько он себя помнил, он плакал только один раз – когда погиб его отец и пропал старший брат Гладд, которому едва исполнилось семь. Они возвращались тогда с рыбалки – их отец охотник Дарр, Гладд и соседский мальчик, имени которого он не помнил. Пастух Овец видел их у самой деревни, но не успел помочь: когда старик добежал, больше опираясь на рогатину, чем угрожая ей, было уже поздно. Бывалый охотник погиб, сражаясь с толпой высыпавших из-за камней орков. Одда же подземные твари камнем ударили по затылку и бросили, предоставив судьбе, – наверное, в свои четыре он показался им слишком маленьким для работы в шахтах. Или они просто забыли про него, лежащего в траве у дороги. Да и не до этого им было: почти все напавшие на них твари остались валяться тут же, перебитые силачом Дарром. Но их было слишком много для одного воина.