– А. И-и. Это как? То есть. Ну, типа,…и-и-и это, – здравствуйте! – сказал он не очень уверенно, только для того, чтобы не молчать.
– Что с тобой, мой дорогой? – участливо произнесла незнакомка. – Как чувствуешь себя? Головка не вай-вай?
Славянка! Да какое, блин, сомнение, – русская девчонка! Вне всяких сомнений! Такое понимание утренней проблемы! Уй, ты ж моя лапусенька, – с нежностью подумал человек, какая ты вся прямо-таки… своя, родная! Глазки такие наивные – наивные, ресничками бархатными леп-леп, леп-леп. Дурочка ты моя родненькая!
Голос у нее, родной кровинушки, надо сказать, был ангельский и слово «дорогой» растекалось по всему телу божественным нектаром. Он потряс головой, да что ж это такое твориться-то и, где это он? Опять в голове только смутные обрывки не поймешь чего. Он даже весьма смутно понимает почему «опять», но есть ощущенье, что в подобном состоянье он уже бывал когда-то. Одно сплошное дежа вю.
– А, э-э-э, где это я-я-а? – решил он все же обратиться к блондинке с ангельским голосом, тем более что более и не к кому.
Блондинка посмотрела на него очень строго, слегка склонив изящную головку, и нахмурив малочегообещающий лобик, произнесла:
– Послушай, дорогой мой, не надо больше столько пить. Тем более все и за один раз. Я даже и сама столько не выпью.
– Так это… я, вроде того, что вообще не пил. Вот этого не надо.
– Да, дорогой, ты, конечно же, не пил,,. – легко согласилась блондинка и добавила, – но почему-то ничего не помнишь.
– Нет, почему же, я всё помню, я всё прекрасно помню. Сейчас, сейчас… о! – гробница!
Девушка чуть подалась вперёд, слегка приоткрыв пухленькие губки, с пониманием кивая головой.
– Ага! Ну-ну!
– И… ещё… ещё этот… саркофаг! Во!
Блондинка продолжала понимающе кивать. Он старательно морщил лоб, приставлял к нему пальцы, поднимал их многозначительно вверх, то есть производил действия способствующие усилению умственной деятельности и которые, к слову сказать, ни черта ей, абсолютно, не способствуют. Наконец, с надеждой посмотрел на девушку и неуверенно сказал:
– Нейтикерт?
Блондинка ещё раз кинула головой, затем тут же покачала ей и посерьёзнев, что, кстати, в сочетании с легкими конопушками и курносеньким носиком, очень ей шло, сказала:
– Дорогой мой, ты меня пугаешь, какая еще там Нейтикерт и саркофаг с гробницей? Это ты о чем?