– Вспомнил, вспомнил, вспомнил! Нет, ну я очень хорошо всё вспомнил! Все прекрасно вспомнил! – еще бы он, б…ь, не вспомнил! А еще бы ты, мать твою, не вспомнил! Да я сам бы все абсолютно вспомнил, хоть не имею к этому ну совершенно никакого отношенья.
– И, кто я такая, по отношению к тебе, сомнений больше нет?
– Ну, ни малейших, и дураку понятно, что жена. Кто же ещё такое учудит? Только ты, моя родная!
– И, мой, маленький, котик-мау, больше не забудет?
– Ну что ты дорогая, век помнить буду.
– Ну, так обними свою прекрасную коровку дорогую, обними свою любимую Исиду, о, мой возрождающийся Осирис.
(В то давнее время, слово «корова» не было оскорблением для женщины, ибо богини Исида и еще более древняя Хатхор (богиня золотой любви) имели своим символом корову и возглас – ну ты, блин, и та еще корова! – соответствовал – нежная, любимая и дорогая!).
Незлопамятная принцесса приникла к любимому мужу, благо и так лежала на нем, небесной синевы глаза оказались очень близко, но тут же в сознании возникли еще одни – полные густой черноты.
– Что ты сказал, мой лопоухий зайчик? – нежно спросила принцесса, тершаяся носом о нос супруга.
(Сие движение равнозначно нашему поцелую, то есть не нашему, а древнегреческому, ибо именно греки открыли для нас поцелуй, и не просто поцелуй, он существовал и ранее, а именно, поцелуй в губы).
– Молчал как рыба дорогая. – ответил он на всякий случай крепко обнимая жену (да, чёрт с ней!) за плечи и стискивая ей руки.
– Вот, вот, так и делай дальше. – посоветовала суженная, не вполне, правда было ясно к чему относился совет, к фразе о молчании или к объятиям и несмотря на занятые руки слегка впустила супругу в спину ногти. – дорогой, пора заняться нам делами, не все же обниматься, давай-ка наведем порядок мы в хозяйстве.
На звук медной погремушки тут же явились три служанки, две занялись одеванием господ, а третья уборкой причудливо раскиданной кровати.
Супруг, которого не одевали уже давно, да пожалуй, с незапамятных времен счастливого детства, кои напрочь отсутствовали в его памяти, чувствовал себя страшно неудобно, поднимал неуклюже руки и все пытался сам что-нибудь завязать, надеть и накрутить. Принцесса искоса, но очень внимательно следила за его движениями и мысль ущипнуть за бочек, или шлепнуть служанку по попке, у него исчезла почти, что и не возникнув. Одевшись, супруги чинно спустились на первый этаж, нежно держа друг друга за руки. Весь люд, там находившийся тут же уткнулся головами в пол, издав лбами барабанную дробь.