«Теперь я чист», – подумал Коул без всякой радости.
Теперь он мог отправиться куда угодно, стать кем угодно. Но вопрос – куда и кем? Зачем нужна свобода? Как ей распоряжаться, если нет мечты, если вообще не веришь, что можешь выбиться в люди, и особо не с чего выбирать? Хотя недавно появился довольно заманчивый вариант.
Несмотря на всю строгость и фанатизм, мадам Врабие готовила своих выпускников к жизни в жестоком внешнем мире, где они никому не были нужны. Да, она зарабатывала на них немалые деньги, жестоко наказывала, вбивала в голову религиозную чепуху. Но за годы тяжкого труда дети набирались опыта и приобретали множество различных навыков, которые помогали им в поисках работы. Никто из выпускников Врабие не давал себя в обиду. Их так и называли в Манселе «Сиротки Врабие». Точно неизвестно, когда и как появилась эта община, но почти все, кто выходил из приюта мадам Врабие, направлялись на юг города, где жили «свои». Прачечные, мастерские, лавки, магазины, швейные. Всё это принадлежало им. Почти четверть целого района в управлении двух поколений выходцев «Государственного детского дома №17».
Мечты, которые они рисовали в детстве перед приходом богачей, воплотились в жизнь их же собственными руками. Большая дружная семья из десятков «братьев», работающих вместе и живущих бок о бок. Именно туда Коул отправился после своего совершеннолетия. Его приняли в общину, устроили на работу, помогли с жильём. Он даже нашёл себе девушку. Жизнь начала налаживаться.
Многие из «братьев» Коула недолюбливали старую монахиню, но в душе каждый знал, что она, так или иначе, была права, и лишь её строгое воспитание приготовило их к испытаниям жизни в городе. Когда они выпивали в пабе, кто-нибудь из «братьев» восклицал: «За здоровье старой ведьмы Врабие! Да хранит её Люциэль!», и все без исключения поддерживали этот тост. Коул прожил среди них полгода, он освоился и привык к мысли, что всю оставшуюся жизнь проведёт со своей большой семьёй. Но где-то в глубине души он понимал, что этого мало. Ему не хотелось верить, что жизнь не ограничивается одной лишь работой и пьянками по выходным.
И в один из вечеров в пабе к нему за стол присел усатый мужчина в дорогом костюме. Он был «чужим». Уточнив имя и фамилию Коула, гость передал ему письмо.