Встретив взгляд Тиля, Кай поспешно отпустил бокал, перестав паясничать. То, что Голубоглазый не любил шуток, было так же ясно, как и то, что ему, Каю, мыть сегодня за всеми посуду. Каю нравилось в Тиле все: волевой подбородок, крепкие руки, переплетенные тугими мышцами, торчащие вверх волосы, всегда чем-то обмазанные и тем похожие на растущие со дна пещеры сосульки, но лучше всего в гноме были глаза. Обычно Тиль был настолько испачкан сажей, что глаза были тем единственным, что выделялось на его черном лице. Они сверкали ярко и напоминали свет фонарей.
Вспомнив о фонарях, Кай мрачно уставился на брусок ракушечника в центре стола. Его тусклый свет неровно мерцал, отбрасывая на лица собравшихся зеленые отблески и, конечно, не мог соперничать с ярким, всепроникающим светом фонаря, который в пещерах был редкостью. В последнее время единственный генератор рудника часто ломался, и Тиль ввел режим экономии, ограничив бытовое потребление электричества, так как производственный сектор, конечно, не должен был страдать. В результате в жилых комнатах отключили большую часть обогревательных панелей, зато выдали по дополнительному одеялу, которое не больно-то помогало справиться с пещерным холодом. Кай отчаянно мерз, вжимаясь в тонкий матрас, но часто не выдерживал и проводил остаток положенного для сна времени на кухне у вечно горячих плит. Еду теперь готовили на закрытых печах, которые топили углем, а все приемы пищи и редкие собрания проходили при свете брусков ракушечника.
Из путаных объяснений гномов Кай понял, что ракушечник собирали где-то наверху, в реках. Чтобы такая «лампа» светилась, ей нужно какое-то время полежать на солнце. Но то ли гномы слишком давно не заряжали солнцем свои «лампы», то ли ракушечник у них был неправильный, но светили бруски тускло, с трудом позволяя различать цвета. Куда лучше с рассеиванием темноты справлялись факелы и свечи, но гномы запрещали часто использовать открытый огонь, опасаясь прорыва газов из штолен и шахтных стволов, которые начинались сразу под жилыми комнатами.
От сумрака у Кая болели глаза и ныли зубы. Каменный пол жилых пещер и забойных зон, казавшийся при свете фонарей ровным и гладким, при «ракушечном» свете вдруг покрылся выбоинами, трещинами и ямами, которые не пропускали Кая мимо. Там, где гном проходил тихо и вкрадчиво, Кай обязательно спотыкался, падал и расшибал колени и локти. А после того как работу в двенадцатой штольне прекратили из-за гомозуля, который свил гнездо рядом с жилой, страшные подземные обитатели мерещились Каю в каждой тени.