Так что, сбегав с утра за грибами, вручила их деду, чтобы
чистил, и взялась за лопату. Благо погода сегодня, в отличие от
предыдущих двух дней, была совсем не жаркой. Как раз для
интенсивной физической нагрузки.
Перед тем как идти в огород я поставила томиться на угли горшок
с грибной похлебкой из вчерашних грибов с горстью выданного
старостихой пшена. Дров оставалось слишком мало, решила завтра
захватить веревку, чтобы собрать в лесу хворост.
Копать было легко, несмотря на то, что огород в прошлом году не
обрабатывался и теперь жесткие, сухие стебли бурьяна приходилось
сначала выдергивать вручную. А иногда даже выкапывать. Бурьян этого
года пока не успел дорасти до того, чтобы создавать проблемы.
К вечеру я почти закончила с огородом. Устала так, что еле
шевелилась, и если бы не держалась за лопату, свалилась бы без сил.
А так, поддерживая с лопатой друг друга, мы еще умудрялись
копать.
- Лола, давай мы тебе поможем, - ко мне, улыбаясь, шла Аништа с
лопатами и старшими мальчишками. Они тоже устали, я это видела, но
отказываться от помощи не стала. Они же ко мне со всей душой...
Надеюсь, и я когда-то смогу отплатить соседке за доброту.
Вчетвером дела пошли быстрее. Мы докопали огород, и даже
посадили паслен... Вся семья Аништы с мала до велика вышла мне
помочь. Кроме самого младшего, конечно.
Сажают паслен точно так же, как картошку. Последние ямки закрыли
уже в темноте, когда в небе зажглись звезды...
Я так вымоталась, что даже есть не смогла. Сил хватило только
ополоснуться в соседской мыльне. До кровати я добиралась уже в
полусне.
Утром, как ни странно, ничего не болело. Я-то ждала, что
придется еще несколько дней отходить от такого трудового подвига,
но вскочив с постели с петухами скакала, даже не сразу заметив, что
что-то не так.
Сегодня вместе со мной за грибами пошла старшая дочь Аништы —
Ретта. Ей и было-то всего четырнадцать, ребенок по моим меркам, но
девочка фактически тащила на себе весь дом, пока родители и старшие
братья уходили на заработки.
Весела и смешливая, яркая и теплая, как огонек в летнюю ночь,
она всю дорогу вприпрыжку бежала, шлепая босыми ногами по
накатанной тележными колесами дороге, густо заросшей подорожником.
Напевала что-то себе под нос, распугивая кузнечиков и сбивая
корзинкой метелки мятлика лугового. Она ни секунды не могла стоять
на месте, успевая между делом нарезать пару веников из полыни,
чтобы развесить в сарайке от насекомых, набить мешок крапивой и
нарвать букет полевых цветов. Пока мы дошли до полянки с опятами,
ей уже можно было идти обратно, относить то, что набрала.