Я немного прошелся по тротуару, надышался свежего воздуха, смешанного с запахом выхлопных газов, и поймал такси. Сказав адрес, я откинулся на спинку сидения, и уставился в окно. По улице сновали люди, спешили куда-то по своим очень важным делам, состроив серьезные мины, и лихорадочно сжимая сумочки и портфели, служители жизни шагали на работу, в суд, в кино. Многие из них и не подозревали, что сейчас творится за океаном. Никто не знал, как живется в Европе или Азии, или Африке. Они были ничего не подозревавшими гражданами США, закрытыми в своей стране, ничем, собственно, не интересующимися. Их занимали только деньги. Взгляды мужчин скользили по обнаженным ногам женщин, которые и не подозревали, что их сканируют, словно рентген. Атрофировавшее общество, что сказать! Да мне вообще лучше молчать. Ведь меня занимают те же самые деньги, которых у меня нет, женщины, которым не нужен я, и то, полон ли мой стакан. Все творческие люди фанатики, алкоголики или, того хуже, наркоманы. Я больше отношусь к алкоголикам. Я люблю выпить, а еще лучше – напиться. Наркотики меня не вдохновляют, а фанатиком я не могу быть. Во всяком случае, в религии я держусь одной веры. Я атеист в самой крайней степени тяжести. В наше время правит лишь одна религия. Время царствования церкви прошло. Теперь всем управляют деньги.
Я заплатил таксисту и направился к бару в захолустном районе Нью-Йорка. Джон хотел повести нас в более роскошное место, но не мог сильно раскошелиться, и остановился на том баре, в котором мы с друзьями просиживали битые часы напролет. Я не пошел сразу в бар. Постояв немного на улице, я полюбовался зеленой травой и вдохнул запах осени. Было довольно прохладно. Со рта шел пар. Я закурил сигарету. Пуская кольца дыма, я вспомнил времена, когда мы не задумывались над временем, над тем, какое оно быстротечное. Тогда время работало на нас, сейчас же мы работаем на него, считая каждую секунду, каждый миг, который у нас остался до конца нашей не очень долгой жизни. Хотя кто знает, насколько долгой будет наша жизнь? Никто. Все живут, радуясь своим победам, и рыдают, потерпев поражение. Все заботятся о своем будущем, хотя прежде людям было плевать на него. Они ненавидели прошлое и презирали настоящее. Но эти времена прошли. Лишь некоторые люди, побывавшие на войне, ненавидят прошлое. Остальные чтят память погибших, чтят свои традиции. Как по мне, так не все ли равно? Однажды вселенная рухнет, взорвется, и появится новый мир. И ему будет плевать на эти традиции, на жизни людей, которые уже давно сгнили под землей. Люди пытаются внушить себе, что будут жить вечно. Возможно, в другом облике, но каждый человек не раз посетит эту землю. Я представлял себя бактерией, или вирусом, инфузорией-туфелькой. Зачем мне такая жизнь? Лучше уж я сдохну, и отправлюсь в мир иной.