– Андреа, – улыбнулся, вспомнив задорный характер своего брата по несчастью, потомка знатного старейшего рода в Венеции герцога Аджио, – Он поклялся, что со скачками завязал, – твердо выпалил Альберто, сопровождая свои слова медленным наклоном головы. – Он дал слово герцога!
– А с этими развратницами из кабаре? – ехидно подхватила служанка.
– Ну, Мари! – развел руками Альберто и расхохотался, словно он в жизни не слышал большей нелепицы, чем эта. – Кто ж с девушками завязывает! Это же Эндрю! – передразнивая тон собеседницы, выпалил он. – Ты требуешь от него невозможного. А Серж, так он больше по философской части да по мопедам.
– Жениться вам надо! Вот хотя бы на синьорине Эльзе из семейства Сальди. Может их род не такой знатный как ваш, но у них три пятизвездочный отеля на островах. Они-то уж умеют вести дела. Да и лицом Эльза, вроде как, не из последних уродин будет.
– Да она не дурна, – задумавшись, согласился Альберто, снова переводя взгляд на картину. – Но нет в ней той легкости и чистоты, что в той, что является мне во сне, – грустно выдохнул он.
– Ох, синьор, – делая вид, что отмахивается от очередной из навязчивых идей своего хозяина, пробормотала Мари, медленно спускаясь по лестнице, ведущей на этаж ниже. – Опять вы за весь этот бред. Нет ее, великой любви! Забыть вам ее надо. Все это вымысел, остатки истории. Забыть и идти дальше. – Она вдруг резко повернулась к Альберто и заговорщически продолжала, – А как вам такая идея: одна знакомая тут недавно болтала, что многие новоявленные миллионеры взяли моду свадьбы у нас в Венеции играть, это у них считается верхом крутости, что ли, – развела она в стороны руками, пытаясь подобрать нужное слово. – Ну, вы меня понимаете. А для свадебного ужина им непременно старинные замки подавай. И платить они готовы тысячи за один вечер.
– Да, поиграть в принцев… Как же, понятное желание, – вздохнул Альберто…
– Увидимся во вторник! – что есть мочи, сдерживаясь, чтобы не закричать, выдавила из себя Елена и, хлопнув за собой дверью, выбежала на улицу. Рвавшаяся наружу ярость сдавливала ей грудь, мешая дышать. Слезы, скопившиеся в уголках ее серо-голубых глаз, уже готовы были огромным потоком выплеснуться извне, унося вместе с собой все негодование и обиду, что скопилась у нее в душе. Вихрем проносившиеся в голове мысли мешали адекватно оценивать ситуацию, сложившуюся в студии между ней и ее начальником.