Вахтерша никогда не прогоняла мальчика. Наоборот, его, как самого преданного библиотеке читателя, часто угощала то конфеткой, то пряником, а то и стаканом чая вместе с конфеткой и пряником.
И он ей помогал, как мог.
Иногда она попросит:
– Я в магазин сбегаю, ты тут подежурь за меня, пожалуйста.
Или.
– Пойду внучку из садика заберу. Ты посидишь пока? Пожалуйста!
Она всегда говорила ему это приятное слово «пожалуйста», как будто он большой и важный, и делает для нее большое и важное.
Мальчик был очень благодарен всем им: и библиотеке за красивые книги, и тетушке Нурие за то, что иногда позволяла ему чувствовать себя хоть кому-то нужным и полезным. И мечтал, что в его жизни однажды все станет по-другому.
В библиотеке часто проходили разные мероприятия: встречи с интересными людьми – один раз даже живой писатель приходил; викторины, приезжали клоуны или артисты из детского театра. И всегда мальчика звали принять участие, посмотреть и послушать.
Все здесь говорили негромко и вежливо, и мальчик отвечал им негромко и вежливо. Ему нравилась эта размеренность. Она успокаивала и отвлекала от печальных мыслей.
Часто он просиживал в любимом кресле до самого закрытия библиотеки. Добрая Елена Ивановна говорила ему:
– Можешь книгу домой на ночь взять, дочитаешь и принесешь.
И сказка приходила в холодный дом и согревала его.
Вот и сегодня он шел знакомой тропинкой к любимой библиотеке. По асфальтовой, взрытой корнями старых карагачей, дорожке, к высокой в шесть мраморных ступеней лестнице. Ему и оставалось-то подняться на крыльцо и открыть дверь в мир красоты и тепла.
Он уже занес ногу для первого шага.
И замер.
Перед ним, под огромным деревом, на высоком пеньке сидел белый старичок.
Не маленький как гномик, но и не большой, как великан. В широкополой соломенной шляпе, из-под которой по плечам рассыпались седые вьющиеся волосы, и с огромной белой бородой. В светлых широких брюках и светлой теплой рубашке навыпуск.
У ног его лежала огромная немецкая овчарка. Ее черный мокрый нос чуть-чуть касался бархатной туфли старичка, а глаза были прикрыты, словно она дремала.
Старичок не просто сидел. Если бы он просто сидел, разве бы Вася обратил на него внимание?
Старичок прикладывал ухо к стволу дерева, словно слушал что-то, потом быстро-быстро записывал карандашом в обычную школьную тетрадь в линеечку длинные строчки. Отвлекался от записей, грыз карандаш, говорил протяжное: – О-го-о! – на что собака реагировала открытием сначала одного, потом другого глаза, и опять прикладывал ухо к дереву.