– Да что ты стесняешься? Все мы бабы такие. Все за деньги готовы с любым старым хрычём. Если уж так получилось, то ты, хотя бы, как можно чаще развлекай дедушку в пастели его любимым делом и как можно больше требуй за это денег. У тебя вся жизнь впереди, а наш Морис человек немолодой и смертный. Ты лучше денежки сейчас зарабатывай, пока молодая, и собирай на будущую жизнь. Да не трать попусту, мало чего ещё будет в жизни…
Так Настя ещё раз удостоверилась, что её мать права, что за удовольствие мужчины должны обязательно платить деньги. И поняла это накрепко ещё с тех ранних своих лет.
Ещё она завела в доме тайного друга. Того самого красивого мужчину на портрете, который в первый день смотрел на неё так откровенно и с подмигиванием. В широкой шляпе с пышным пушистым пером, в бархатном камзоле с кружевами по воротнику и рукавам, он был необычайно красив. Он был как настоящий принц! Именно его образ она и приняла в свои мечтательные детские сны. Каждый день она виделась с ним, пробегая или проходя мимо и по утрам, и по вечерам. Теперь она тоже подмигивала ему одним глазом или показывала язык. Иногда ночами она шёпотом рассказывала ему свои тайны, признаваясь в самых личных своих мыслях и желаниях, стоя босиком на паркетном полу на каждой ноге по очереди, потому что в прихожей было прохладно, и ноги быстро замерзали…
Потом на улице наступил октябрь, и дедушка устроил её в школу. Школа оказалась не совсем близко, и в школу её возил дедушкин водитель Лёня, парень лет тридцати. Лёня ей понравился сразу, потому что был высоким и очень симпатичным парнем, модно и современно одетым, немного развязным в общении и разбитным. Он заезжал за ней в восемь часов утра и вёз прямо к отдельной калитке в заборе. У этой калитки выстраивалась по утрам целая вереница машин с такими же, как она, обеспеченными школьниками. У калитки она познакомилась почти со всем контингентом закрытой спец. школы с французским уклоном, но ни с кем из них так и не подружилась.
Учиться в школе было очень сложно и тяжело, потому что и в обыкновенной-то школе она училась плохо, а в этой новой, где дети оказались и начитанными, и достаточно образованными для её возраста, было особенно сложно. Класс был небольшой, детей спрашивали ежедневно по каждому предмету, поэтому с первых же дней она замкнулась в себе и почти не общалась с остальными ребятами. Ей было особенно сложно, ещё и потому, что одноклассники были моложе её на два или даже три года.