– Но позвольте, ведь ваша телеграмма окончена, – попробовал протестовать француз.
– Нет еще, – спокойно возразил Блаунт.
Он написал еще несколько слов и протянул записку телеграфисту.
Тот прочел вслух:
– «Вначале Бог сотворил небо и землю».
Англичанин придумал телеграфировать начальный стих книги «Бытия», чтобы выгадать время, не покидая своей позиции.
«Что за важность для нашей редакции переплатить сотню-другую, – думал он, – зато она прежде всех узнает последние новости, а французы могут и подождать».
Легко представить себе негодование Жоливе, когда он понял хитрую уловку соперника. Он решил насильно передать телеграфисту свою депешу, но тот остановил его словами:
– Потрудитесь подождать очереди.
Пока его телеграмма передавалась по назначению, Блаунт подошел к окну, наблюдая за пожаром, который все увеличивался. Затем он вернулся к столу и просил телеграфировать следующее:
«Пожар угрожает всей правой части города. Две церкви горят. Земля была неустроена, а Дух Божий носился над водою».
Жоливе снова попытался привлечь внимание телеграфиста, но тот возразил прежним спокойным тоном:
– Подождите, черед еще не за вами.
«Жители бегут, – продолжал англичанин. – Господь сказал: да будет свет, и явился свет».
Бешенство Жоливе не поддается описанию. На этот раз, однако, он был счастливее. Коллега его слишком долго оставался у окна, выжидая новостей. Ловкий француз потихоньку занял его место и передал свою телеграмму, которая была составлена в следующих выражениях:
«Париж. Монмартр. Мадлене Жоливе. 6-го августа, из Колывани. Русские потерпели поражение и бегут. Бухарская конница преследует их».
Гарри Блаунт обернулся, услышав, как Альсид Жоливе завершает свою телеграмму, весело напевая:
Как яблочко, румян,
Одет весьма беспечно,
Не то чтоб очень пьян –
– Ого! – только и сказал англичанин.
– Именно так, – кивнул француз.
Между тем пальба становилась все чаще и сильнее. Неожиданно все здание дрогнуло. Окно было разбито вдребезги, и большое ядро упало посреди комнаты. Жоливе подскочил к нему быстрее молнии, схватил ядро и выбросил его наружу. Затем, вернувшись к конторке телеграфиста, он продолжал спокойно диктовать.
Перестрелка раздавалась уже совсем вблизи, несколько пуль просвистели в воздухе, и одна из них попала в плечо английскому корреспонденту. Он упал. Жоливе, нимало не смущаясь, хотел уже прибавить в своей телеграмме: