– Я часто представлял нашу встречу, – сказал наконец Марио. – Никогда не думал, что она может произойти… вплоть до сегодняшнего дня. – Он едва заметно пожал плечами. – Я приехал в Лондон неделю назад, и все это время, находясь здесь, не мог не думать о вас. Никак не мог решить, следует ли разыскать вас или лучше не тревожить душу. Затем кто-то упомянул ваше имя, и прошлое вернулось ко мне, как будто все это произошло вчера, и я ничего не мог с собой поделать. Я подумал, что вы будете здесь.
Он окинул взглядом великолепный зал с его гладкими колоннами и ослепительными люстрами, наполненный музыкой и смехом. Веспасия прекрасно понимала, что он хотел сказать. Это был ее мир – мир денег и привилегий, добытых кровью. Может быть, они и были заработаны в далеком прошлом, но отнюдь не этими мужчинами и женщинами, собравшимися здесь.
Леди Камминг-Гульд легко могла бы возобновить старый спор, но не хотела этого. С таким же отчаянием, как и он, Веспасия верила в революцию в Риме. Во время осады она дни и ночи трудилась в госпиталях – ухаживала за ранеными, приносила солдатам воду и еду, а потом даже стреляла из ружья, стоя плечом к плечу с последними защитниками. И она поняла, почему, когда Марио пришлось выбирать между любовью и республикой, он выбрал свои идеалы. Душевная боль от этого так никогда и не покинула ее до конца, даже по прошествии всех этих лет. Но если б он сделал другой выбор, было бы еще хуже. Веспасия не могла любить его точно так же, поскольку знала, во что он верил.
Она улыбнулась ему в ответ.
– У вас есть преимущество. Я никогда, даже в самых безумных грезах, не думала встретить вас здесь, рядом с принцем Уэльским.
Взгляд его смягчился, глаза увлажнились. Вспомнились старые шутки.
– Туше́, – признал Марио. – Но сегодня поле битвы повсюду.
– Так было всегда, – отозвалась пожилая леди. – Здесь все сложнее. Немногие вещи так же просты и понятны, какими они представлялись нам тогда.
Корена не сводил с нее глаз.
– Они были просты и понятны.
Как мало он изменился внешне, подумалось ей: всего-то лишь поседели волосы, появились едва заметные морщины… По всей вероятности, он стал мудрее, и наверняка его тело покрывали шрамы, но былые надежды и мечты явно не умерли у него в душе.
Леди Камминг-Гульд забыла, что любовь может быть такой всепоглощающей.