Не-а. Папа-король, судя по всему, был умнее дочери и понимал,
что доверить ей можно только ложку, и то не факт, что до рта
донесет, а не в ухо сунет.
А это значит что? Угу. Я хочу жить. И палевное зеркало мне в
этом не помощник, скорее наоборот. Сильно наоборот.
— Прости, детка, — вздохнула я. — Если все реально так и есть,
как ты говоришь, и переселение душ существует, надеюсь, в следующей
жизни ты будешь умнее.
И без замаха врезала по стеклу тем самым подсвечником, который
все это время держала в опущенной руке так, чтобы принцесса из
зеркала его не видела.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а! — дикий визг перекрыл даже треск
разбитого зеркала. — Что ты де-е-е… — Пронзительный голос не исчез,
но резко стих, словно кто-то вывернул регулятор громкости почти на
минимум.
— Но следующая жизнь у тебя начнется немного позже, — закончила
я мысль, подобрав один из осколков, довольно ровный кружок
величиной с ладонь. Стекло четко искрошилось по периметру
нарисованного мною же знака из бабкиной тетрадки, и сейчас в нем
металась не целая принцесса, а испуганная смазанная тень. — Что
поделать, запасливая я и рачительная. Профессиональное качество. Не
знаю еще для чего, но вдруг пригодишься? А не будешь слушаться —
грохну о камни то, что от тебя осталось, и дело с концом. Поняла?
Тогда рот закрыла и ни звука.
Тишина продлилась всего несколько секунд, прежде чем меня
накрыло. Нет, я очень стрессоустойчивая женщина. Иметь пять
ресторанов, звезду Мишлена и несколько лет «адской кухни» в
анамнезе, оставаясь нежной фиалкой, невозможно.
Но ни одна глубокая задница от кулинарии не подготовила меня к
тому, что я умру от удара током и воскресну в теле больной на
голову принцесски магического мира. Это даже для меня слишком. Пока
я ругалась с отражением и пыталась проанализировать тот бред, что
оно несет, все было терпимо. Зато теперь догнало.
«Пять минут на истерику и потом еще десять минут поплакать!» —
пообещала я сама себе и сползла на пол, зажимая рот
подушкой.
Десяти минут на слезы, конечно, не хватило. На стене, обтянутой
розовыми шелковыми обоями, висели часы с немного странным
циферблатом — делений на них было не двенадцать, а тринадцать. Если
верить им, я более-менее пришла в себя только через полчаса. Ну что
же… все равно неплохо. С истерикой закончили, теперь надо попить
воды и начинать думать.