Меня усадили на заднее сидение. Сами
же конвоиры уселись впереди, Михаил сел за руль. Да, внутри
аэромобиль тоже был похож на обычныйавтомобиль. Мы взлетели
вертикально вверх, немного выше окружающих зданий и полетели в
центр города. Я уставилась в окно, пытаясь отвлечься от горестных
раздумий о своей дальнейшей судьбе.
Я все ещё не хотела мириться со
случившимся. Нет, я, конечно, знала, что это может произойти в
любой момент. Скорее всего, мое разоблачение было вопросом времени,
но я все же надеялась…
- На что? – язвительно спросил
Владимир. Я посмотрела на него, оказывается, он уже обернулся и
пристально смотрел на меня. Я вздернула подбородок и с вызовом
бросила.
- Надеялась остаться человеком! А не
этой серой бездушной массой, в которую вы превратили людей, - знаю,
что нарывалась, но я просто не могла сдержаться. Владимир приподнял
бровь, рассматривая меня как букашку.
- Но ты довольно долго и успешно
притворялась этой «серой бездушной массой». В чем же разница?
Неужели притворяться такой же как и все чем-то лучше, чем быть!
- Я чувствую, я живу, а не существую,
- я перевела взгляд на улицу, сдерживая тяжкий вздох. – По крайней
мере я жила на 5 лет дольше остальных. – не понимаю, зачем я
пытаюсь ему что-то объяснить, он все равно ничего не поймет.
- Да, я, действительно, не понимаю
почему вы, людишки, носящие ЛжеПечати, так цепляетесь за так
называемые «чувства». - сказал Владимир с нескрываемой иронией. Я
пожала плечами, не желая ему что-либо объяснять. Вместо этого с
сарказмом спросила.
- А наручники почему не сняли.
Боитесь, что попытаюсь сбежать? – Владимир, пожав плечами,
отвернулся. Молчание знак согласия. Я с едким сарказмом продолжила.
– Ага, выпрыгну на светофоре. – кажется, я все-таки разозлила
нессира, он кинул на меня полный злобы взгляд, но все таки
промолчал. Где же мое чувство самосохранения? Зачем я пытаюсь его
разозлить? Зачем огрызаюсь? – озадачилась я. Ведь нужно быть тише
воды, ниже травы, может, это смягчит наказание. Я тряхнула головой,
отгоняя последние мысли. Может быть, я бы постаралась быть
повежливее и посмирнее, если бы был хоть малейший шанс избежать
«запечатывания». А я слишком хорошо понимала, что этого не
избежать. Поэтому, хоть душу напоследок отведу, перестану
сдерживаться. Итак, слишком долго приходилось скрывать свои
истинные чувства и эмоции.