— Кто бы
сомневался, — шепнула она сама себе, выходя на улицу.
Сегодня
ей попался удачный пассажир, тысячу кредитов это сильно. Пожалуй,
стоит подумать о смене старушки на что-нибудь более солидное,
накопленной суммы вроде должно хватить. Тем более что закон бизнеса
никто не отменял. Чем приличней у тебя автомобиль, тем более
состоятельный клиент к тебе подсаживается.
Все, решено, надо менять автомобиль, иначе так и
буду зарабатывать по мелочи. С твердым решением сменить колеса, как
в прошлом говорили на Земле, Эви села в машину. Но, оглядев салон,
ей стало как-то грустно. Они так долго были вместе, через такое
количество неприятностей прошли. Эви помнила каждую царапину на
борту старушки.
— Пришло
время прощаться, — прошептала Эви, проводя ладонью по
торпеде.
Ей даже
на миг показалось, что старушка с большой неохотой завелась и
направилась на кладбище машин. Подъезжая к свалке, Эви в последний
раз лихо припарковала старушку.
Из стоящего у входа грузовика, лишенного колес,
высунулась немытая и нечесаная голова.
— Я даже
и не сомневался что это ты, лихачи обычно ко мне не заезжают, —
поприветствовал ее хозяин свалки.
— И тебе
не болеть, Поршень, — ответила Эви, покидая автомобиль. — Смотри,
что я тебе подогнала, не машина, а сказка.
Вслед за
немытой головой появилось измазанное машинным маслом худое
тело.
— Чего на
нее смотреть-то, у меня такого старья и так навалом, — мотнул он
головой указав на расположенную позади грузовика свалку.
— Вот
только не надо мне нести всякую чепуху. У тебя там одно говно, а у
меня винтажный мобиль, чуешь разницу?
—
Серьезно?! — удивился Поршень и для пущей убедительности хозяин
свалки даже расширил глаза. — Чего же ты его тогда на аукцион не
выставишь? Боишься, что не найдется достаточное количество
состоятельных клиентов?
— Да нет,
просто решила лучшему другу сделать подарок, — произнесла Эви,
протерев рукавом куртки зеркало. — За небольшую сумму,
разумеется, — добавила она, поворачиваясь к Поршню.
Поршень с
умным видом обошел аэромобиль и даже заглянул через открытое окно в
салон.
—
Максимум тысячу кредитов, — почесывая грязными пальцами
двухнедельную щетину, вынес он свой вердикт.