- Да, очень любопытно, - флегматично
заметил Родим. Он уже покончил с едой и теперь допивал пиво. –
Когда прилечу на Светлый Владимир, непременно расскажу нашим, что
они едят траву и на улицах у них грязно. Думаю, хохотать будет
полстолицы.
Джим побледнел и застыл с открытым
ртом. Потом потянулся за своим бокалом, но, так и не отхлебнув,
снова поставил его на стойку.
- Ты это… - сипло произнес он, не
глядя на Родима. – Так ты, выходит, русский?..
- Ага, - кивнул Пестрецов. – Только
почему-то знаю английский. И немецкий тоже знаю. И интерлингву. А
траву ем только в салате, и вовсе не из-за боязни умереть от
голода. И не хожу в медвежьей шкуре. И, страшно сказать, регулярно
чищу зубы.
– Ну, ты же понимаешь, что я не имел
в виду ничего такого! – с некоторой натугой, но по-прежнему азартно
взялся пояснять американец. – Люди-то разные бывают! Одни траву
едят, другие три языка знают… Да и глупости это все про траву,
дурацкая пропаганда. Русские вообще отличные парни! Я с вами
регулярно пересекаюсь в рейсах. С вашими выпить можно отлично,
поболтать как следует, то-се… Да и император ваш вполне ничего, за
своих подданных кому хочешь горло перегрызет, невзирая ни на какие
законы и международные нормы. Молодец! Вон международный суд на
Розовой Гааге так и щелкает зубами после того случая с грузом
циркония! - Американец хохотнул, поскольку Соединенные Миры также
не признавали юрисдикцию розовогаагского суда, и в этом он был
стопроцентно солидарен с политикой Империи. - Зато русских не
трогают никакие террористы или там борцы за свободу, себе дороже
выйдет. Это по-нашему, по-техасски. И сами вы себя в обиду не
даете, и вообще с вами считаются все…
Родим молча кивал, допивая пиво.
Затем отставил пустой бокал и, отодвинув высокий стул, направился в
оранжерею. Джим за его спиной все еще продолжал оживленно
бормотать, припоминая положительные моменты своего общения с
русскими, однако Пестрецов уже забыл о его существовании.
Опустившись на скамейку под цветущими
магнолиями, Родим глубоко задумался. У него из головы не шло
послание императора, которое передал ему профессор Вельяминов. Оно
начиналось словами: «Лейтенант, мне нужна ваша помощь…»
Возвращаясь через полчаса в каюту
через бар, он заметил своего давешнего соседа по стойке, сидевшего
в компании изрядно поддавших мужиков, по виду типичных бюргеров.
Совершенно пьяный продавец комбайнов громко возглашал: