А у короля работы, думаю, немало. Я со своим крошечным
хозяйством с утра до вечера трудилась, а тут целое государство.
Дед лежал в роскошной постели и смотрел в потолок. Рядом на
тумбочке стояли склянки, в комнате почти точно такой же, как моя,
резко пахло лекарствами. Рядом сидела немолодая женщина-человек со
спицами в руках. Вокруг царила гнетущая атмосфера, которая бывает
рядом с тяжело-больными, умирающими людьми. Все ощущалось каким-то
ненастоящим, наигранным. Как будто бы участвую в странной пьесе с
дурацкими декорациями.
Замерший и даже как будто бы резко постаревший дед даже не
взглянул на меня, когда я присела на край кровати и обхватила
ладонями его тонкую, легкую руку. Жалость плетью хлестнула по
сердцу, разрывая до крови. О, Небо!
- Деда, - шепотом спросила я, говорить громко в такой атмосфере
казалось кощунством, - деда, ты как?
Он медленно перевел взгляд с потолка на меня и улыбнулся одними
губами.
- Деда, - всхлипнула я, слишком уж мертвыми и безучастными
оставались глаза, - деда, потерпи немножко, мы скоро уедем отсюда.
Домой. Я построю тебе самый лучший дом, деда. Мы снова будем жить
вместе: ты и я, а Петька будет приезжать к нам погостить. Деда,
пожалуйста, - взмолилась я, и разрыдалась, - деда!
- Не плачь, дочка, - дед едва заметно сжал мою руку и заговорил
тихим, скрипучим голосом, - видно срок мне пришел. Доктор вчерась
от Петеньки приходил, сказал, что плохо все. Стар я уже. И так уже
зажился на свете-то. И Далия меня ждет. Я каждый день ее во сне
вижу, дочка, зовет она меня.
Он замолчал, а по моим щекам заструились слезы. Я плакала молча,
боялась расстроить деда еще больше.
Я просидела бы так вечность, я не хотела уходить, но сиделка,
возмущенно шипя, выпроводила меня из спальни, заявив, что пациенту
нужен отдых. И, вообще, нечего мне здесь делать, я своими слезами
деда только расстраиваю, порчу ему последние минуты жизни.
Но уйти совсем я не смогла и несколько часов просидела гостиной
на диванчике, рыдая от безысходности и ощущения скорой потери. И
тогда я так отчетливо поняла, что если дед умрет, то я останусь
совсем одна в целом мире. Да, у меня есть еще Петька, но это совсем
не то. Дед заменил мне в этом мире родителей, он всегда ощущался
надежным тылом, несмотря на свою немощь. Я всегда знала,что могу
прийти к нему и поплакать, пожаловаться на трудности, на проблемы.
А он пожалеет, погладит меня шершавой ладонью, вытрет слезы и
скажет: «Не плачь Оленька, все будет хорошо, ты справишься, ты
сможешь»